Генпродюсер "Generation П": "У нас в стране 99,9% населения всё пофигу"

Генеральный продюсер фильма "Generation П", бывший главный редактор "Коммерсанта" Андрей Васильев в интервью рассказал о пелевинщине, Березовском, Ходорковском и других олигархах.


-  Андрей, сложно ли оказалось адаптировать Пелевина к кино?

Андрей Васильев: Это не моя вообще тема, адаптировал не я. Но на самом деле, когда я присутствовал на монтаже, то советовал режиссеру убирать пелевинщину. Потому что все его пассажи, такие философские или квазифилософские, - они совершенно не кинематографичны. Если посмотреть на произведение с точки зрения кино, там очень много такого трындежа ни о чем, и это мы максимально все убрали. Не говоря уже о том, что, на мой взгляд, это совершенно вторичный трындеж, который имеет отношение скорее не к раннему Пелевину, а скорее к раннему Сергею Минаеву. А с точки зрения сюжета он довольно лихой, как выяснилось, если убрать все лишнее. Вполне себе веселенькое произведение.

- В итоге получился памятник 1990-м или это фильм про наше время?

Андрей Васильев: Наше время вылезло из 1990-х, так что фильм вполне актуален. Грубо говоря, его тема такова: реальность, в которой мы живем, создана телевидением. Если в 1990-е годы к этому можно было относиться с юмором, то теперь понимаем, что так оно и есть.

- В книге много разных вещей: орально-анальные вау-факторы, мухоморы… А что главное? Ведь телевидение уже не так всесильно, его заменил Интернет…

Андрей Васильев: Все это есть: и мухоморы, и вау-факторы, и анальные, и оральные… А с приходом Интернета ничего не изменилось. Если считать, что он - это какая-то медийная реальность, то обычная, живая реальность - субпродукт этой медийной реальности. Жизнь - производная от каких-то медийных ресурсов. Вот и все. А телевизор, газета или Интернет - это, в общем, не важно.

- Кого вы там играли?

Андрей Васильев: Я играл такого странного персонажа, который там все время эпизодически появляется. Скажем так, прототипом я бы взял Александра Волошина - руководителя Администрации президента в 1990-е годы, ну а из нынешних - Суркова. Я сам больше похож на Волошина. Чисто физически.

- И бороду приклеили?

Андрей Васильев: Ну, у него не совсем борода, у него просто была большая небритость, у меня то же самое.

- В книге достаточно много места занимает Борис Березовский. Он и в фильме остался?

Андрей Васильев: В фильме есть один эпизод с Березовским.

-  Его играет компьютерная модель Березовского?

Андрей Васильев: Конечно (смеется). Что вполне в рамках концепции.

- В чем заключалась ваша работа как генерального продюсера? Вас ведь было несколько человек - генеральных…

Андрей Васильев: Так получилось, что на старте этого фильма "Коммерсантъ" был информационным партнером, а поскольку у меня хобби - кино (Андрей Васильев снялся примерно в 10 фильмах), то я в это дело так воткнулся, что довольно много помогал фильму - организационно, даже какие-то деньги находил. В том числе подогнал актера, который играет одну из главных ролей, - Мишу Ефремова и договорился с Мишей, чтобы он не очень дорого брал. А при монтаже надо было сильно сокращать, потому что материала было очень много. Но в общем это прикол, конечно. Прикол, потому что денег я никаких с проката не получу, но, с другой стороны, и убытков у меня никаких не будет.

-  Книжка начинается с эпитафии: "Памяти среднего класса". Но его не было в 1999-м, нет и в 2011 году.

Андрей Васильев: Это же во многом фантастическая книжка. И память о среднем классе тоже фантастическая. Просто фокус. Заманочка пелевинская. Это можно перевести так: в память о надеждах на появление среднего класса.

- Еще у Пелевина описана универсальная схема русского бизнеса, когда берется кредит, на него покупается джип и восемь ящиков водки, потом, когда джип разбит, а водка кончилась, берется в 3 раза больший кредит и т.д. Что-то в этой схеме изменилось?

Андрей Васильев: Этот монолог в фильме есть. Конечно, схема изменилась. Все стало еще проще. Ищи родственника из Питера - и все. Или родственника жены. И тогда твой ларек начинает цвести пышным цветом. Совсем неинтересно. Там хоть какая-то схема была: покупаешь "Гранд Чероки" и ящик водки…

- В 1990-е годы газеты легитимизировали бизнес. Какую роль СМИ выполняют сейчас?

Андрей Васильев: Собственно, "Коммерсантъ" на этом поднялся. Когда газета появилась, и особенно когда перешла на ежедневный режим, бизнеса-то как такового не было - была имитация бизнеса, а на самом деле полубандитский-полугосударственный распил, а мы на полном серьезе писали, какие-то термины приводили. Нашим читателям очень нравилось в это играть. С определенной долей допуска можно даже сказать, что "Коммерсантъ" этот бизнес и породил.Если рассуждать по-взрослому, то функция СМИ - всего лишь информация. И все. Добросовестная информация. Теперь я уже даже не понимаю, чем СМИ являются для власти: инструментом или каким-то допингом - поэтому, собственно, никакого отношения к СМИ больше не имею. Эта загадочная роль нынешних СМИ в политике или бизнесе для меня непонятна и, наверное, неприемлема.

- Кто-то выполняет роль реальных информационных СМИ?

Андрей Васильев: Интернет как бы выполняет, но тоже с приставкой "псевдо", потому что на самом деле настоящей информации в Интернете нет, это больше похоже на сарафанное радио, слухи. Чем, по логике, должны отличаться СМИ от Интернета: за базар СМИ отвечают, а интернетчики не отвечают, грубо говоря, потому, что они работают под никами. А СМИ отвечают за базар, опять-таки грубо говоря, просто потому, что на них можно в суд подать. Вот и все.

Конечно, иногда бывает, что Интернет по каким-то темам правдив, оперативен. "Интернет не наврал! О, клево, здорово!" Мы все удивляемся. Строго говоря, Интернет врет по причине, ну, скажем так, непрофессиональности. Но, с другой стороны, кто сказал, что он должен быть профессиональным?

- В Интернете есть свои звезды. Кто-то говорит, что Навального надо в президенты или мэры Москвы. Эти звезды так же срежиссированы, как и в ТВ?

Андрей Васильев: Не обязательно. Если говорить конкретно о Навальном, ощущение у меня такое, что он не совсем стихийная фигура. Режиссура чувствуется. Хотя, может быть, это саморежиссура.

- Почему в России тиражи качественных СМИ в 10-20-30 раз ниже, чем на Западе?

Андрей Васильев: Просто культура потребления прессы очень разная. Строго говоря, с приходом большевиков газета перестала быть насущным продуктом для потребителя - она была насущным продуктом для ЦК КПСС и т.д., но это другой разговор. Для элит, но элиты - они же малочисленны. Газета не была каким-то насущным продуктом хотя бы потому, что была дико неинтересной. Я знаю, о чем говорю, потому что начал работать журналистом еще при Советской власти. С другой стороны, стоит 2-3 копейки - как стакан газированной воды в автомате. Ну и почему не купить по пути к автобусной остановке? Там какой-нибудь кроссворд есть, фельетон… А возвращать какую-то культуру потребления очень трудно, если вообще возможно. Нет газеты в почтовом ящике - и хрен с ним, без этого очень легко можно жить. В профессиональной журналистике нуждается достаточно мало людей. Газеты выпускают для тех, кому не пофигу. А у нас в стране 99,9% населения всё пофигу. А о том, как сыграл "Спартак", легко в Интернете узнать.

-  Еще про Бориса Абрамовича хочу спросить. Вы с ним много ведь общались. В конечном итоге для российской истории это фигура со знаком плюс или минус?

Андрей Васильев: Смотрите, насчет плюса или минуса сложно говорить. История такая: когда в 1996 году к власти могли прийти коммунисты, мы этого очень боялись (и я лично тоже), тогда большинство СМИ с удовольствием включились в кампанию за Ельцина. Причем это было довольно искренне. Теперь, задним числом, я считаю, что это была ошибка, потому что СМИ не должно участвовать ни в каких кампаниях. Если бы тогда победили коммунисты, они победили бы демократическим путем, и вполне возможно, что они ориентировались на демократию, по крайней мере боялись ее, демократии.

Дело не в Ельцине. Дело, конечно, в медийной промывке мозгов и административном ресурсе. Одним из столпов этих выборов был Березовский. Не одним, но одним из главных. Потом случился 1999-й год. И все по¬вторилось, с той лишь разницей, что в большей степени роль сыграл административный ресурс. В результате имеем то, что имеем.

Если конкретно о Березовском, он в общем опирался как бы на демократию, но то, что его не устраивало, он устранял с помощью других политических средств. В результате та реальность, которая образовалась, его и закопала. И демократию тоже.
Нынешняя власть прекрасно понимает, что победила нисколько не благодаря демократии, а вопреки ей. Поэтому и считает демократию каким-то отжившим человеческим институтом. И в этом смысле нынешнюю власть даже обвинять трудно: ей же продемонстрировали, когда она еще не была властью, что демократия - это только осложняющий фактор. Ну и на фига тогда она нужна?

- Чем олигарх 1990-х отличается от олигарха нулевых?

Андрей Васильев: Олигарх 1990-х был в худшем случае бывшим бандитом, в лучшем, скажем так, разбогатевшим кооператором. В конце 1990-х богатые люди уже двинулись идеологически и системно к цивилизованному капитализму. А теперь олигарх является одним из столпов административно-командной системы. Это вообще советский термин, но тем не менее мы к этому пришли. Собственно, никаких олигархов нет, а есть некие должности в административно командной системе. Со всеми вытекающими последствиями. То есть олигарха можно уволить. Просто взять и уволить. По сокращению штатов, за прогулы - ну как любого чиновника.

- Вы ведь с Ходорковским были знакомы. Почему все так вокруг него сплотились?

Андрей Васильев: Скорее не вокруг него, скорее против тех процессов, которые с ним связаны. Грубо говоря, суд и все послесудебные действия уже дошли до такого вопиющего абсурда, что теперь они как бы сами себя уже едят. И, конечно, абсолютное большинство людей, которые все-таки различают предметы - в этой стране, я думаю, дай Бог, чтобы их 5% было, - возмущены даже не из-за того, что им жалко Ходорковского, а из-за того, что из них делают идиотов, уже даже не слишком¬ маскируясь. Девиз последнего процесса над Ходорковским - "народ все схавает, все быдло", никто ничего не понимает и не хочет понимать. Так что дело даже не в Ходорковском и Лебедеве, а в их врагах. Они очень себя дискредитировали с точки зрения здравого смысла. Скажем так.

- Как появился проект "Поэт и гражданин", когда Михаил Ефремов читает "С яйцами тут Ходорковский и Лебедев…"?

Андрей Васильев: Это простая тема. Берется главное событие недели, на него пишется стих в манере русских поэтов - Некрасова или Крылова, например. Можно, конечно, придумать философское объяснение, что пришло время эзопова языка. Но в данном случае мы издеваемся еще и над эзоповым языком, потому что все фамилии и факты там называются прямым текстом. Поступок Натальи Васильевой был объективно главным событием недели. Вот и все.

- По вашему богатому опыту общения с властью скажите, много ли осталось во власти людей, которые не просто преследуют свои бизнес-интересы, а стремятся к "разумному, доброму, вечному"?

Андрей Васильев: Надеюсь, что такие люди остались, я лично таких не знаю. Хотя верить, конечно, хочется.

- Давно таких не видели?

Андрей Васильев: Да пожалуй, что и никогда.

- У меня сложилось ощущение, что вы внутренне достаточно свободный человек. Как вы этой свободы достигли, работая на таком несвободном рынке, как СМИ?

Андрей Васильев: Просто я в своей профессии никогда не врал - ни начальникам, ни подчиненным, ни коллегам, ни контрагентам. Нет у меня никакого скелета в шкафу - просто совсем нет. Когда мне говорят: твой телефон прослушивается, я думаю: скорее всего, прослушивается. Ну и что? Никогда по телефону не говорю, что не мог бы сказать по телевизору или по радио. Другое дело, что никому не надо, чтобы я это говорил в телевизоре. Но это уже не моя проблема.

Биография Андрея Васильева: родился в 1957 г. Учился в Московском государственном институте химического машиностроения. В 1982 г. начал работать в "Московском комсомольце". Работал в "Коммерсанте" с 1989 по 2010 г. (с перерывами). Был главным редактором, генеральным директором издательского дома. Возглавлял проект "Коммерсант-Украина". В 1997-1999 гг. работал на ОРТ.