Очертания будущего мира

В сегодняшней Европе, в отличие от Европы времён «холодной войны», «финляндизация» постсоветского пространства служит интересам Запада, размышляет Иван Крастев, полемизируя с книгой Роналда Асмуса «Маленькая война, которая потрясла мир».

«Спрашивать, кто выиграл войну, - пишет Кеннет Уолтс в своем классическом труде, ‘Man, the State and War’ («Человек, государство и война), - это всё равно, что спрашивать, кто выиграл землетрясение в Сан-Франциско». Войны двадцатого столетия были столь ужасными и разрушительными, что все хорошо усвоили, что в войне не бывает победы, а возможно только поражение разной степени тяжести. Это правило. Но, как у любого правила, у него могут быть исключения. Таким исключением являются мелкие войны. Они причиняют минимальные потери и вызывают массу эмоций, создавая иллюзию победы. Российско-грузинская августовская война 2008 года была именно такой маленькой войной. Она длилась всего пять дней, но смогла пошатнуть веру европейцев в то, что войны на старом континенте ушли в прошлое. Она не только перечертила государственные границы на Кавказе – она изменила условия ведения полемики о безопасности Европы.

«Одной из причин, почему потерпели неудачу старые методы обеспечения безопасности, которыми пользовалась Европа двадцатого столетия, - пишет Рональд Асмус в своей новой книге, - было то, что в сложных ситуациях, обычно касавшихся далёких стран со сложнопроизносимыми названиями и плохо понятной географией, крупные страны предпочитали не ввязываться в конфликт, особенно если проблема считалась слишком тяжёлой, а страна недостаточно важной, или если одна из сторон, втянутых в конфликт, была слишком сильной, что вынуждало других приспособиться к её требованиям». Именно это и произошло в Европе в августе 2008 года. Оказалось, что то, что сегодня считается европейской системой безопасности, представляет собой смесь учреждений времен «холодной войны» (подвергнутых пластической операции) и либеральных норм (которые разделяют не все), нередко оказывающихся неэффективными именно в тот момент, когда они особенно нужны.

Сюжет революционной книги Рона Асмуса «Маленькая война, которая потрясла мир» составляет обсуждение вопроса, как и почему европейская система безопасности периода после «холодной войны» не сработала летом 2008 года. Эта книга - острый, хорошо написанный и прекрасно аргументированный анализ событий и решений, которые привели к российско-грузинской войне, и того, к чему они привели. Автор проинтервьюировал почти всех основных политических деятелей Запада и Грузии, написавших сценарий августовской драмы, и его книга останется основным источником для любого, кто захочет написать ещё что-нибудь по этой теме. В книге отсутствуют голоса из России, и это, как можно предвидеть, огорчит многих профессиональных историков. На самом деле это отсутствие не столь важно, как можно было бы полагать; ведь, в сущности, книга Асмуса не является историей пятидневной войны; это препарирование стратегического мышления Запада в начале XXI столетия. Книга читается как отчет аудитора – интригующее сочетание подробностей, которые может знать только непосредственный участник событий, и критических суждений, на которые может осмелиться только человек со стороны. Этим она весьма отличается от обычных расплывчатых банальностей, смахивающих на отчёты Торговой палаты, которые сегодня продаются под видом анализа стратегий.

На менее чем 200 страницах Асмус убедительно аргументирует своё мнение, что Грузия попала в ловушку войны, которую она не провоцировала (читатель имеет право не соглашаться). Неопределённый статус Абхазии и Южной Осетии был лишь внешним поводом для вспышки насилия. Истинной причиной было решение России не допустить присоединения Грузии к демократическому Западу. Как представляет себе Асмус, к войне привело принятие Россией Путина и Грузией Саакашвили расходящихся политических моделей, а не какие-то местные межнациональные конфликты. По своей природе российско-грузинская война представляет собой кремлёвский протест против европейской системы безопасности периода после «холодной войны», которая представляется Москве несправедливой и нацеленной против её интересов. «Тбилиси стал «мальчиком для битья» для российского раздражения, направленного против США и НАТО». Отходя от политкорректной интерпретации событий, Асмус утверждает, что стремление Запада обеспечить Грузии независимость по образцу Косово, без плана смягчения возможных негативных последствий, и двусмысленное деструктивное послание, исходящее от Бухарестского саммита НАТО (Украине и Грузии пообещали членство в НАТО, но не отказали в соответствующем «плане действий») почти предопределило момент начала войны.

Заключение: если бы альянс всецело и единогласно поддерживал Грузию и Украину, «Москва могла бы отступить». Но НАТО предпочла худший из вариантов – пустые обещания на фоне растущего расхождения между политической риторикой и конкретными действиями, увеличивая риск для своих союзников в этом регионе. Грузия имела несчастье обратиться к Западу в тот момент, когда сам Запад не обнаружил единства. Рекомендуемая стратегия: если НАТО уступит давлению России и уклонится от распространения Альянса на постсоветское пространство, Запад воздаст должное России за её агрессию и восстановит свою сферу политического влияния в Европе.

Позиция Асмуса не должна вызывать удивление у его постоянных читателей. Книга отражает опыт и менталитет восточноевропейского поколения в американской внешней политике. Это поколение явилось на сцену в последние дни «холодной войны». Оно получило крещение в период падения Берлинской стены, ощутило на себе мышление диссидентов и никогда не теряло своей веры в преобразующую природу демократии. Статья Строба Талботта (Strobe Talbott) в Foreign Affairs в 1996 году, “Democracy and National Interest. Idealpolitik as a Realpolitik” («Демократия и национальный интерес. Идеальная политика как реальная политика») – политический манифест этого поколения. Совершать немыслимое было его образом действий. В дни своей работы в администрации Клинтона Рон Асмус был одним из самых горячих сторонников сомнительного двойного расширения НАТО и ЕС как лучшей политики для преобразования и объединения Европы.

Невозможно не восхищаться этим поколением за его целеустремлённость, моральную ясность и за то, чего они достигли за последние двадцать лет. Но должны ли мы доверять их политическим инстинктам? Все мы – заложники формирующего нас опыта, и в этом смысле восточноевропейское поколение в американской внешней политике не является исключением. Это было поколение, сформированное окончанием «холодной войны», дилеммами войн на Балканах и успехом политики расширения. Это поколение, которое заняло ключевые посты в тот момент, когда влияние Америки достигло своего апогея, и лидерство Америки воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Инстинкт Рона Асмуса заставил его универсализировать опыт 1990-х и поверить, что то, что сработало в момент присоединения к НАТО балтийских стран, будет работать и в Грузии и Украине. Но насколько это соответствует реальности? Насколько соответствует реальности вера в то, что Россия Путина будет вести себя так же, как Россия Ельцина, а Германия Меркель равнозначна Германии Коля?

Читая книгу Асмуса, поражаешься, до какой степени политические высшие чины НАТО, определяющие её политику, неправильно истолковывали намерения своих союзников и своих противников в довоенные дни. Запад был уверен, что Москва поддержит независимость Косово в Совете Безопасности ООН. Ожидалось, что Кремль собирается предложить свою поддержку в обмен на некоторые другие политические блага, более близкие его сердцу. Эти ожидания оказались ложными. Косово геополитически не слишком важно для россиян, но имело для Кремля огромное символическое значение, поэтому Москва заблокировала независимость Косово в Совете Безопасности ООН. Западные политические деятели были уверены, что Россия не заинтересована в конфликте на Кавказе, и что Кремль никогда не признает независимость Южной Осетии и Абхазии, что создает прецедент, способный подогреть стремление к независимости Чечни. Это суждение тоже оказалось ошибочным. Признав независимость Абхазии и Южной Осетии, Кремль пошёл на риск, но российское руководство было готово взять на себя любой риск, лишь бы не выглядеть слабым и незначительным.

Просто поразительно, до какой степени западные политические деятели неправильно понимали своих союзников в регионе. Политическая динамика на постсоветском пространстве несводима к стычкам между демократией и авторитаризмом, между прозападными и пророссийскими силами. Политические процессы в регионе намного сложнее. Основной целью первых десятилетий постсоветского периода явилось построение государственности, а не построение демократии. Элиты в постсоветских республиках используют все доступные ресурсы и выполняют немыслимые геополитические зигзаги, чтобы выжить и консолидировать свои хрупкие государства. Они переняли стиль политики Тито, пытаясь использовать напряжение между Востоком и Западом для консолидации своего государственного статуса. В этом отношении авторитарный Лукашенко не слишком отличается от демократической Юлии Тимошенко. Поэтому не стоит удивляться, что для Саакашвили восстановление территориальной целостности Грузии было основной целью его правления, и он весьма избирательно прислушивался к советам, исходящим от Запада, или отражающим наиболее удачную практику установления демократии в странах Европы.

Поэтому Рон Асмус прав, когда рассматривает российско-грузинскую войну как поворотный пункт в политике европейской безопасности. Где он может ошибаться, так это в том, что он настаивает, что «продолжение курса» 1990-х – единственная разумная реакция на российский ревизионизм. На мой взгляд, «продолжение курса» не срабатывает. Расширение, которое творило чудеса в последнее десятилетие в Центральной Европе, потеряло поддержку у европейской общественности, а европейские лидеры утратили веру в себя; в столицах Запада нарастает разочарование в поведении элит постсоветских государств. Есть все основания заявить, что НАТО совершило стратегическую ошибку и попало в своих отношениях с Москвой в западню символической политики. В результате мы позволили России определять повестку дня и суживать доступный нам диапазон выборов. Чтобы продемонстрировать, что Москва никогда не сможет наложить вето на наши решения, мы дали России право определять условия нашей политической полемики. Именно настоятельное требование России, что Украина и Грузия не должны становиться членами НАТО, плюс мечта Буша оставить после себя что-то иное, помимо Ирака, побудили руководителей НАТО в Бухаресте предложить Украине и Грузии членство в союзе. Это было в тот момент, когда в Украине отсутствовало единодушие среди общественности и элиты в отношении этой перспективы, когда НАТО не была готова защитить Грузию против возвращения России. Рон Асмус может не соглашаться со мной, но чтение его книги укрепило моё убеждение, что сведение отношений на постсоветском пространстве к вопросам безопасности выгодно прежде всего России. Европа сегодня сильно отличается от Европы времён «холодной войны»: «финляндизация» постсоветского пространства ныне служит долгосрочным интересам Запада. Мы не должны бояться, что Грузия или Украина могут стать Финляндией: при единственном условии, что это будет Финляндия наших дней, а не Финляндия 1970-х.