Хирург-эндоскопист: Часто приморцы попадают к нам уже с большой опухолью
Александр Тарасенко – о том, как врачи-эндоскописты ежедневно борются с раком
14:57, 26 мая 2022 Интервью
Пожалуй, слово «рак», произнесенное лечащим врачом, в наше время для каждого станет один из самых страшных диагнозов. По данным ВОЗ на 2021 год, среди видов рака одним из самых распространенных является колоректальный рак, или рак толстой кишки. Он находится на третьем месте после рака молочной железы и рака легких. Удалением опухолей на ранних стадиях рака толстой кишки занимаются хирурги-эндоскописты. Еще эндоскописты – это те самые врачи, которые помогают нам «глотать лампочку» на гастроскопии и изучают наши органы изнутри.
Один из таких врачей – хирург-эндоскопист Приморского краевого онкологического диспансера (ПКОД) Александр Тарасенко. Александр уже восьмой год работает в диспансере и за все это время помог более чем 13 тысячам пациентов выявить и побороть проблемы со здоровьем. Александр в беседе с корреспондентом РИА VladNews рассказал, у каких людей больше рисков заболеть раком толстой кишки, зачем хирургу-эндоскописту 3Д-мышление и даже описал, как проходят операции по удалению опухолей в кишечнике.
О том, в каких случаях помогут эндоскописты и как «глотать лампочку» без стресса
– Наверное, не всем знакомо слово «эндоскопия». Александр, расскажите, чем занимаются врачи этого профиля?
– Многие люди, не связанные с медициной, думают, что эндоскопия – это, условно, «лампочку проглотить». Да и сам я, пока не столкнулся с эндоскопией, не до конца понимал, что это такое. Думал, что эндоскописты смотрят только желудки. Но это совсем не так. Эндоскопия включает в себя диагностику верхних отделов ЖКТ (пищевода, желудка, двенадцатиперстной кишки), нижних отделов ЖКТ (толстой кишки и прямой), также дыхательных путей и легких.
Однако эндоскопия – это не только диагностика. Теперь эндоскопия больше приравнивается к хирургическому профилю. Мы занимаемся удалением новообразований – доброкачественных и злокачественных, эпителиальных образований (полипов, или кист ЖКТ), удалением опухолей на ранних стадиях рака.
– То есть, есть врачи-эндоскописты, которые занимаются диагностикой, а есть хирурги-эндоскописты, которые могут оперировать?
– Именно так. Например, я первоначально выучился в интернатуре на хирурга, а уже затем переобучился на эндоскописта. Некоторые сразу идут в интернатуру на эндоскопистов и занимаются только диагностикой.
– С помощью эндоскопов – специальных приборов в виде длинных шнуров для осмотра и лечения полых органов – вы обследуете организм человека. Получается, вас, эндоскопистов, можно назвать «анатомическими фотографами»?
– Возможно. Ведь наше эндоскопическое исследование может четко охарактеризовать то образование, которое было выявлено прежде – например, на КТ (компьютерной томографии – Прим. ред.). Мы даже без гистологического исследования (микроскопическое изучение материалов органов и тканей – Прим. ред.) по картинке можем изучить образование. Наши обследования используют уже при дальнейшей тактике лечения.
– Назовите основные методы эндоскопистов.
– Гастроскопия, или ФГДС – обследование пищевода, желудка и двенадцатиперстной кишки (эндоскоп вводят через рот), колоноскопия – обследование толстой кишки и прямой (эндоскоп вводится в прямую кишку), бронхоскопия – обследование трахеи и бронхов (эндоскоп вводится также через с рот). С помощью этих же эндоскопов мы оперируем.
– К слову о гастроскопии и колоноскопии: для многих эти процедуры невероятно стрессовые. За годы работы сложился ли у вас список лайфхаков – «как пережить гастро-/колоноскопию»?
– Недавно посмотрел, сколько всего пациентов прошло через меня за 8 лет – это 13 050 человек. И за это время лайфхаки, конечно, сформировались. В целом, для всех он один – моральная подготовка. В случае с ФГДС – это не больно, не страшно. Да, неприятно, но пережить можно. Всю процедуру я сопровождаю подсказками для пациента, и чем четче он будет выполнять мои рекомендации, тем легче перенесет обследование.
Стоит учесть, что есть люди, которые плохо переносят обе процедуры и не могут морально собраться. Здесь мы прибегаем к наркозу. В Европе или Японии большая часть эндоскопических исследований выполняется под наркозом. Врачу не надо убеждать пациента долгое время, пациент погружается в медикаментозный сон, врач спокойно работает – это правильно и современно.
Ординаторская эндоскопического отделения в Приморском краевом онкологическом диспансере
– Кстати, правда ли, что сейчас уже существует специальная «таблетка», с помощью которой делают гастроскопию?
– Да, это достаточно дорогостоящее исследование. В таблетке находится флешка, пациент глотает ее и в конце концов она выходит естественным путем. Затем флешку вставляют в компьютер и просматривают сотни фотографий, которые были сделаны, пока флешка «путешествовала» по организму. Но опять же – если врачу что-то не понравится на кадрах, он будет использовать стандартный метод. Флешка, возможно, не сможет уловить и сфотографировать все.
Об эндоскопических операциях и их важности для онкопациентов
– Вы проводите операции эндоскопическим методом. Что это за операции?
– Это малоинвазивные операции (операции с меньшим вмешательством в организм, без значительных повреждений тканей – Прим. ред.) для пациентов с начальной стадией рака или с тяжелой формой дисплазии (нарушение строения тканей в организме человека – Прим. ред.). Мы с помощью эндоскопов заходим в орган (например, желудок), оцениваем образование там, и, если мы понимаем, что можем убрать его эндоскопическим путем, то делаем это. Пациенту при этом не нужно выполнять никаких разрезов. Такие операции можно проводить, если опухоль не взрастает в подслизистый слой. Если же наоборот – то это уже задача хирургов, которые будут вырезать опухоль.
– Операции по удалению опухолей для каких онкопациентов вы проводите?
– В нашем отделении мы удаляем опухоли в верхних и нижних отделах ЖКТ на начальных стадиях рака.
– Пациенты с раком каких органов поступают к вам чаще всего?
– В целом, в ПКОДе больше всего пациентов с раком легких и раком толстой кишки. В эндоскопическом отделении чаще всего проводятся операции людям с раком толстой кишки.
– Что провоцирует рак толстой кишки?
– К сожалению, сказать я этого не могу – если бы мы это знали, мы бы давно победили эту болезнь. Вообще, развитие рака провоцирует наследственный фактор – в зоне риска те, у кого у близких родственников была онкология. Также это совокупность внешних факторов – курение, алкоголь, еда, окружающая среда. Основные симптомы при раке толстой и прямой кишки – это запор, кал с кровью, слизь, резкое похудение. Часто пациенты попадают к нам уже тогда, когда опухоль достаточно большая, потому что явных и особенных симптомов у рака толстой кишки нет. Нужно просто прислушиваться к своему организму: если вы уже около полугода не можете нормально сходить в туалет, это точно не стоит игнорировать.
Согласно рекомендациям, людям нужно проверяться на онкологию после 45 лет, но, если в роду есть близкие, болевшие раком, начинать нужно гораздо раньше – лет на 10. На ранних стадиях пациенту самому сложно выявить, есть ли у него рак. Нахождение рака на ранней стадии – счастливый случай. Поэтому лучшее лечение – это профилактика: ежегодные обследования.
– Если обычную операцию с разрезом представить можно, то понять, как удаляют опухоль в толстой кишке с помощью эндоскопа, – не так-то и просто. Сможете описать этот процесс?
– Для начала мы с помощью колоноскопии заходим в прямую кишку, переходящую в толстую, визуализируем образование, отмываем этот участок. Мы должны четко видеть демаркационную линию (граница опухоли и здоровой ткани – Прим. ред.) и понимать, где будет закрываться петля (специальный инструмент для удаления образований) по здоровой ткани. Через специальные рабочие каналы мы заводим все инструменты, которые нам нужны, заводим петлю, забрасываем ее на образование и подключаем к специальному электроблоку. Затем в ход идет электронож, который автоматически режет захваченное в петлю образование. Образование мы достаем и все – операция сделана.
– Куда потом деваются образования?
– Их помещают в баночку с формалином и отдают в гистологическую лабораторию, в которой специалисты режут и изучают их. Это делают для того, чтобы установить – доброкачественная или злокачественная это опухоль. После врачи дают заключение о том, радикально ли удалена опухоль. Если да, то тогда пациенту нужно будет только наблюдаться в онкодиспансере в течение нескольких лет.
– Бывает ли такое, что пациенты могут запросить забрать свои образования с собой?
– Да, конечно. Бывает, что они переезжают и хотят, чтобы все исследования были с ними, например, для последующего лечения.
– Как много онкопациентов выходят здоровыми из эндоскопического отделения?
– Так как мы занимаемся удалением опухолей у раковых больных на ранних стадиях, образования мы удаляем радикально. Поэтому все наши онкопациенты выходят здоровыми.
О профессиональной этике, первой операции и нескучной медицине
– Александр, а почему вообще вы выбрали такое специфичный профиль медицины, в частности – хирургии?
– Со школы я был уверен, что буду хирургом. После интернатуры по хирургии, придя сюда, в онкодиспансер, главврач просто предложил мне рассмотреть вариант эндоскопии из-за недостатка кадров. Так я и получил сертификат. За 8 лет работы в этом отделении опыт колоссальный. Мне уже не страшно оказаться в любой другой больнице – ведь я буду знать, что делать. Вообще я могу назвать хирургию своей стихией: мне нравится работать руками, предметно с опухолью, нравится ее резецировать (удалять – Прим. ред.).
– Хирургом надо родиться или им можно стать?
– Мне кажется, что хирургом надо родиться – оно либо дано, либо не дано. Эндоскопическая хирургия вообще больше связана с 3Д-мышлением: все-таки в большой хирургии специалисты разрезают ткани и видят все перед собой, а вот у эндоскопистов должно быть все в порядке с визуализацией, чтобы грамотно провести операцию.
– Помните свою первую операцию?
– Конечно. Она была сразу очень большая. Все обычно начинают с малого, а у меня так получилось, что это был молодой парень, которому нужно было провести резекцию сигмовидной кишки (удаление пораженной части толстой кишки – Прим. ред.). Врач-хирург подошел и спросил у меня: «Сможешь?». Я решил попробовать. В течение пяти часов я удалял у парня опухоль. Все получилось удачно, он приехал домой через три дня счастливый – ему ничего не резали. У него было большая ворсинчатая опухоль.
– Руки не тряслись? Страшно не было?
– Почему-то в молодости мы более безбашенные – наверное, из-за этого все кажется намного легче, чем сейчас, и ты не чувствуешь сильного страха. Сейчас, конечно, спустя годы я отношусь к операциям иначе.
– Вам приходилось сообщать пациентам неприятные или тяжелые вести?
– В отличие от онкологов, мы более прикладной пункт – относимся к параклиническим услугам, проводим диагностику, и тяжелые новости нам сообщать приходиться очень редко. Но в любом случае пациентов стоит всегда подбадривать. Мы стараемся избегать слово «рак» при разговоре с пациентами, заменяем его на «эпителиальное образование». Никогда не хочется лишний раз запугивать человека, ведь в любой момент может что-то поменяться.
– А как вы считаете, уместно ли вообще врачам говорить, что у пациента «все плохо»?
– Нет, конечно. Не нам решать, сколько пациент проживет — неделю, месяц, три года. Не нужно пессимистично настраивать любого пациентам. Это неправильно просто по-человечески.
– В Приморском краевом онкодиспансере есть все, чтобы помочь пациентам в борьбе с раком?
– Мы – единственный онкодиспансер на весь край. В нашем медучреждении можно в полном объеме пройти химиотерапию, лучевую диагностику, эндоскопию, также у нас очень сильное отделение гинекологии и молочной железы. Из всех отделений у нас нет только отделения опухолей головы и шеи – такие пациенты уезжают на запад страны для лечения. Также в нашей больнице имеется все необходимое и самое современное оборудование.
– Что касается эндоскопического отделения, что вы делаете для того, чтобы «шагать в ногу со временем» и применять новейшие методы медицины?
– Специалисты нашего отделения ежегодно проходят обучение как в России, так и за рубежом – в Европе и Азии. Мы часто ездим стажироваться, выступаем на конференциях с научными докладами. Также мы занимаемся научно-исследовательской деятельностью – я и заведующая отделения пишем статьи по опухолям пищевода и их лечению методом фотодинамической терапии.
– После выпуска из ТГМУ вы остались работать в онкодиспансере, затем решили поступить в аспирантуру ДВФУ, в институт хирургии. Уже в следующем году вы окончите аспирантуру – что будет дальше?
– После аспирантуры я хочу поработать со студентами. Мне нравится заниматься более современной учебой, а не просто зубрить учебник от корки до корки. Проучившись 6 лет в университете, в памяти отложились именно те лекции, на которых преподаватели пользовались живыми примерами, рассказывали все своими словами. Это было интересно всем, и мне бы хотелось преподавать так же. Студенты-медики приходят к нам на практику и сейчас: мы обучаем их, рассказываем о тонкостях их будущей работы.
ЕКАТЕРИНА КОРСАКОВА