Александр Михайлов – о катастрофе, Пушкарёве и Миклушевском

Российский актёр театра и кино, народный артист РСФСР - в интервью РИА VladNews

10:41, 29 ноября 2018 Интервью

За плечами Александра Михайлова огромный жизненный опыт, который закалил его характер и научил разбираться в людях. Российский актёр театра и кино рассказал в интервью корреспонденту РИА VladNews о своём неравнодушном отношении к Владивостоку и бывшему мэру города Игорю Пушкареву.

- Александр Яковлевич, как много значит для вас Владивосток?

- Владивосток – это моя вторая родина, и в душе я действительно очень болею за свой край. Я родился в Забайкальском крае, в поселке Оловянная. А после семи классов вместе с мамой уехал во Владивосток, с этого времени вся моя жизнь крутится вокруг этого замечательного города. Я с детских лет был влюблен в море. И Владивосток помог реализовать мою мечту: я начал работать на корабле и бороздил Японское, Охотское, Берингово море, весь Тихий океан. Мы находились в море по четыре-пять месяцев, не выходя на берег. Для меня это были самые потрясающие годы жизни. Потом была катастрофа, в которой погибли мои друзья, и я был вынужден списаться. Когда мы смогли вернуться в порт Владивостока, я увидел свою маму, ее седую прядь волос, и понял, что она многое пережила. Она сказала: «Всё, сынок, море или я». Я один у нее, отца не было уже с четырех моих лет. Я списался, но думал, что через время вернусь. И тут случилось непредвиденное: я увидел спектакль театрального института во Владивостоке, это была постановка пьесы Чехова «Иванов». После этого спектакля пришёл на берег Амурского залива и дал себе слово стать актёром. С 1969 года я путешествую по стране, но душа моя всегда во Владивостоке. Потому что это удивительный город с прекрасным морем, которое очаровывает. При первой же возможности я приезжаю сюда.

- Как вы познакомились с Игорем Сергеевичем Пушкарёвым?

- Где-то в 2014 году мы приехали во Владивосток со спектаклем, и тут меня знакомят с очень симпатичным, обаятельным парнем, образованным, с очень острой реакцией, с хорошим юмором – это был Игорь Сергеевич Пушкарёв. Что-то меня в нём зацепило. А потом я стал вникать в то, какие изменения произошли в городе… Набережная вымощенная, газоны все пострижены, чисто, переходы, улицы преобразились, фасады домов, освещение стало какое-то другое. И только потом я узнал, что он еще и мой земляк из Забайкалья. Это заинтересовало меня ещё больше, я чувствовал энергетику этого человека, его доброжелательность и остроту ума. И тогда я понял, что у Владивостока есть хорошие перспективы. И после долгого времени, что я не был во Владивостоке, меня очень потянуло в эти края вновь.

Например, с Наздратенко, бывшим губернатором Приморья, я познакомился уже будучи в Москве, он произвел приятное впечатление, но не более. Потом с Дарькиным у меня было несколько встреч, но особо я не был расположен к нему, хотя, говорят, что он много сделал. Потом был мэр города Черепков, но человек он психически странный, никакой дружбы у нас с ним быть не могло, а я особенно и не рвался. И вот меня знакомят с Игорем Сергеевичем Пушкаревым.

Вообще с ним у меня завязалось знакомство через деятелей искусства, так как все театральные деятели, актёры, художники очень тепло отзываются об Игоре, потому что он много как меценат делал. Я сам видел, как театр преображался. С такими людьми, как Игорь, хочется поддерживать связь. В один из моих приездов во Владивосток он нашёл время, чтобы выйти со мной в море, и я был в шоке от его культуры, образования, остроты ума, и такой человеческой открытости, с ним было просто интересно говорить. По человеку было видно, что он думает о судьбе города, что намерен пустить корни во Владивостоке, чтобы здесь росли и учились его дети. Супруга у Игоря Сергеевича потрясающая, замечательный сын, уже взрослый парень, который сейчас учится на юридическом.

Я глубоко убеждён, что только культура способна что-то сделать благое для того или иного региона. И когда я узнал, сколько он сделал памятников: Высоцкому, Юлу Бриннеру, Солженицыну, Анне Щетининой, Элеоноре Прей...

Если до этого во Владивостоке были мрачные улицы, плохое освещение, то стало всё намного лучше. Игорь Сергеевич взял и сделал это своими руками. Я знаю, что бизнесом занимался его брат. И когда мне говорят сейчас о том, что он дал брату какие-то взятки, я этого не понимаю: как вообще родственнику своему можно дать взятку? Я почти на интуитивном уровне ощущаю, что это заказное дело, там замешана политика, что-то нездоровое… Потому что когда приходит человек со своими мыслями, идеями, то очень большому количеству людей, особенно чиновникам, это не нравится. Я думаю, что тут какое-то влияние бывшего губернатора Приморья Миклушевского всё-таки было. Я этого экс-губернатора мало знаю, но кое-какие детали его деятельности меня настораживают.

Однажды я включил телевизор, и увидел, что Игоря ведут от аэропорта до самолёта, скрутив в три погибели этого интеллигентного парня… Это был для меня образ патологического унижения человека! Еще и с телеэкрана выдали: «Вот, смотрите, преступник». Еще не было суда, а он уже был объявлен подонком. Я обязательно разберусь, кто в этом был замешан, потому что хороших людей, как Игорь, не так много, но они есть, и пока они есть, надо быть с ними.

В моем детстве дед мне говорил: «Запомни четыре вещи, и ты выживешь: люби Родину свою, больше чем свою жизнь, сердце отдай людям, душу Господу Богу, а честь сохрани себе». Тогда в шесть лет я ничего не понял, но потом осознал, какой же мощный фундамент он мне дал, на котором я до сих пор крепко стою. И когда на судебном процессе (по делу Пушкарёва, где Александр Михайлов выступает свидетелем – прим.ред) я должен буду обращаться к судье «ваша честь», это просто форма обращения, а честь для меня всё-таки нечто другое. Игорь Сергеевич выполнял свою работу качественно и старался для людей, а сейчас он уже два с половиной года сидит за решеткой и не имеет возможности общаться даже со мной. Я понимаю, что есть какие-то законы, но помимо закона есть ещё человеческие отношения, про которые нельзя забывать. Это действительно достойный человек, который останется для меня настоящим другом.

- Известно ли Вам об обращении Игоря Сергеевича в Конституционный суд?

- Да, но я, как человек неискушённый в судебных процессах, почитал об этом в Интернете, чтобы понять, обосновано или необоснованно было обращение об изменении меру пресечения. Я заметил, что даже в самой машине Конституционного суда нашлось два человека, которые имели свое альтернативное мнение. Данилов и Казанцев заинтересовали меня. Значит там, даже среди высших инстанций, среди органов, тоже всё неоднозначно. Мне надо взяться за это дело, и если удастся выйти на президента России Владимира Владимировича Путина и рассказать ему обо всем, ведь он многого не знает, то я обязательно этим воспользуюсь. Я хочу отстоять таких людей, как Пушкарёв, их не так много, а вот чиновников, которым наплевать на людей, очень много. Я очень жалею, что всё это проходит в закрытом режиме и даже мне, Народному артисту, не дают руку пожать и сказать тёплые слова своему другу.

- Вы знакомы и с братом Игоря Сергеевича, и с супругой, и даже со старшим сыном, какие у них отношения в семье? Насколько они дружны?

- В этом году мне посчастливилось быть во Владивостоке, естественно, у меня была возможность поехать к жене Игоря Сергеевича, Наташе, там я видел уже подросшего Павла, старшего сына, он учится в ДВФУ на Русском острове на юридическом факультете, но в его глазах я увидел некую подавленность, которая меня поразила. Семья очень дружная, приехали их родственники, когда узнали о моём визите, и все тоже с болью вспоминают то, что произошло. Но Наташа, как и Игорь, держится, и всё потому, что он прав, и это ощущается во всём. Когда человек прав, он честно смотрит людям в глаза. Вот у сына я увидел в глазах эту боль, потому что у людей прорываются фразы, что мол «папа твой проворовался» и всё в этом духе, и мальчик очень остро на это реагирует. Я поддержал его, и уверен, что он никогда не предавал отца и верит в его освобождение. Беда приходит и уходит, но она закаляет человека. Игры, особенно политические, запутаны очень сложно, но для меня главное – это человек и его поступки. И чтобы мне не говорили, я чувствую нутром, что это политический заказ, и видно, что там заложено что-то сверху. Я вижу, что даже судья уже запрограммирован на какое-то определенное решение. К счастью, друзей у Игоря очень много, и я хочу пожать ему руку и сказать: «Спасибо, что ты есть! Сейчас тебе нужно огромное терпение, чтобы всё это выдержать».