Что на самом деле происходит в психиатрических больницах?

Можно ли признать человека душевнобольным, если он не желает, от чего перестраховываются врачи и почему квартирный вопрос так испортил людей

4:28, 7 мая 2021 Общество

О проблемах отечественной психиатрии и о том, что скрыто от глаз здоровых людей, корреспонденту газеты «Владивосток» рассказала исполнительный директор Независимой психиатрической ассоциации России (г. Москва) Любовь Виноградова, недавно посетившая столицу Приморья, сообщает РИА VladNews.

«Как только наши граждане получили право собственности, они стали массово признавать родственников недееспособными»

«У многих наших политических диссидентов есть психические расстройства. Но мы не имеем права лечить их принудительно»

Приезжала она познакомить членов Общественной наблюдательной комиссии Приморского и Хабаровского краев с правами граждан, находящихся в психиатрических стационарах и в судебно-экспертных отделениях помимо своей воли. Поскольку, даже будучи изолированными от общества, эти люди не лишены общечеловеческих и гражданских прав, гарантированных Конституцией РФ. О чем зачастую забывают сотрудники психиатрических лечебниц и судебно-экспертных организаций. 

Человек здоров, а Фемида «не видит» 

По словам Любови Виноградовой, ежегодно специалисты Независимой психиатрической ассоциации принимают и консультируют порядка 500 родственников людей, находящихся в психиатрических больницах. И еще около двух тысяч жалоб приходит в виде писем, звонков по телефону и по электронной почте. 

– Обращения поступают разного характера. К примеру, родственники людей, попавших на принудительное лечение в связи с совершенным правонарушением, жалуются, что таких пациентов очень долго держат в закрытых спецучреждениях. То есть их не выписывают годами без какого-либо объяснения. Это отличительная особенность нашей психиатрии. Хотя у нас есть принудительное амбулаторное лечение. Это когда человек живет дома и самостоятельно посещает доктора, чтобы получить необходимую терапию, – говорит Любовь Виноградова. 

– В чем причина «любви» нашего здравоохранения к таким пациентам? 

– Никакого секрета здесь нет. В России медицина финансируется по остаточному принципу. А психиатрия – по остаточному принципу внутри медицины. Как следствие, в нашей стране очень плохо организована амбулаторная служба. Поэтому всем спокойно, когда человек находится под контролем 24 часа в сутки, в закрытом учреждении, где шаг вправо, шаг влево считается побегом. У нас даже если гражданин украл в магазине кусок колбасы, и его признали невменяемым, то потом он может 3-4 года находиться в психиатрической лечебнице, куда его помещают только по решению суда. И хотя предполагается, что после лечения, как только позволит психическое состояние человека, его можно выпустить, тем не менее, – не выпускают. Во-первых, перестраховываются врачи, поскольку должны дать прогноз на перспективу по его поведению, что на воле он ничего плохого не совершит. Во-вторых, суды тоже перестраховываются в отношении таких людей. Были случаи, когда медицина полагала, что пациента можно перевести на амбулаторное лечение, но суды отказывали, ссылаясь на то, что человек когда-то совершил тяжкое преступление, пусть даже будучи психически невменяемым. То есть, по мнению суда, он по-прежнему остается социально опасным. Хотя наше законодательство говорит, что срок принудительного лечения не зависит от того, что человек сделал. Это зависит только от его здоровья. Если пациенту стало лучше, пусть даже его не вылечили до конца, но привели в состояние, когда он может жить дома, его надо выписывать. Суды, к сожалению, не всегда следуют рекомендациям врачей. Поэтому многие люди задерживаются в психиатрических лечебницах на очень длительные сроки. 

– Кто чаще всего подвержен психическим заболеваниям, мужчины или женщины? 

– В обычных психиатрических больницах среди пациентов примерно пополам мужчин и женщин. В то же время в больницах, где осуществляется принудительное лечение, мужчин на порядок больше. В медучреждениях с интенсивным наблюдением, куда попадают особо опасные люди с агрессивным поведением, совершившие тяжкие преступления, практически все мужчины. В России таких больниц всего восемь, и только одна из них принимает женщин. И то там только 30 процентов женщин. 

Не все в руках экспертов

– Есть масса примеров, когда люди пытаются решить свои жилищные и имущественные проблемы, объявив близкого человека недееспособным. Чаще всего под такой прессинг попадают их пожилые родственники, которые не могут себя защитить юридически. Как можно им помочь? 

– Злоупотреблений в вопросах собственности очень много. Мы вслед за нашим классиком говорим, что нас всех испортил жилищный вопрос. Как только наши граждане получили право собственности, они стали иначе относиться к своим близким. Раньше не было такого массового количества дел о признании людей недееспособными и об оспаривании имущественных сделок. Сейчас сплошь и рядом. Много заявлений по оспариванию завещаний якобы потому, что завещатель на момент подписания документов был психически нездоровым. К примеру, написал человек завещание в пользу одних своих детей, а другие начинают оспаривать его решение – якобы родитель не понимал, что делал. Такие дела рассматривают суды, назначаются всевозможные экспертизы, в том числе документов. Даже посмертные, хотя это очень сложно. Эксперты даже иногда отказываются отвечать на вопросы суда. Например, когда суд спрашивает, мог ли человек, совершая сделку или оформляя завещание, трезво оценивать значение своих действий, то есть понимать, что он делает, эксперты отвечают: исходя из имеющихся материалов мы не можем ответить на этот вопрос однозначно, поэтому может быть либо так, либо иначе – недостаточно материалов для исследования. В такой ситуации суд принимает решение на свое усмотрение. 

От диагноза избавиться трудно

– Приходилось ли вам сталкиваться с симуляцией психического расстройства? 

– Конечно, приходилось. Но к таким случаям эксперты-психиатры подготовлены. Обмануть их практически невозможно. Это опытные специалисты, у которых есть специальные методики проверки человека на вменяемость, действительно ли он болен или выдает себя за душевнобольного. Надо отметить, что чаще всего мы сталкиваемся не с симуляцией, когда здоровый человек пытается изобразить психическое заболевание, а с так называемой сюрсимуляцией. Это когда человек с реальными психическими расстройствами либо их преувеличивает, либо изображает признаки болезни, несвойственные его заболеванию. Например, больной шизофренией может воспроизвести признаки псевдодеменции, хотя у него ее нет. С такими случаями тоже разбираются эксперты. И очень успешно. Но, если такой диагноз будет все-таки установлен, от него потом избавиться очень тяжело. Что влечет за собой массу неприятных последствий. К примеру, есть профессии, где не могут работать люди с психическими расстройствами. Например, преподавать в школах или вузах, работать в детских садах, на госслужбе, в правоохранительных органах и силовых структурах. Даже если человек очень этого захочет. Потому что ему надо будет доказать: нехороший диагноз был установлен неправомерно, вы демонстрировали симптомы, которых не было, а врачи ошиблись. Вы должны объяснить, зачем, для какой цели выдавали себя за психически больного. Конечно, никто в этом признаваться не будет. Кроме того, особенность нашей психиатрии состоит в том, что у нас никогда не напишут человеку, что он психически здоров, если у него когда-то в детстве было психическое расстройство. Но в других странах это возможно. 

Условия содержания приравнены к пыткам 

– Могут ли иностранные правозащитные организации инспектировать наши психиатрические лечебные организации, в том числе те, где пациенты находятся в недобровольном порядке или где применяются принудительные меры медицинского характера? 

– Безусловно, могут, поскольку наша страна – член Совета Европы. В Россию регулярно, каждые четыре года, приезжают члены Европейского комитета по предупреждению пыток и жестокого обращения с людьми, унижающего человеческое достоинство. Название правозащитной организации длинное, но мы его называем кратко: Европейский комитет против пыток или ЕКПП. По итогам визитов эксперты ЕКПП многократно высказывали претензии по условиям содержания пациентов в российских психиатрических больницах. В 2018 году у них был внеочередной визит специально для контроля за психиатрическими учреждениями. Они посетили несколько больниц и психоневрологических интернатов, куда их поначалу категорически не хотели пускать. Якобы потому, что в интернатах люди лечатся добровольно: мол, сами пришли и сами ушли. Эксперты все-таки попали в эти учреждения и доказали, что большая часть людей в психоневрологических интернатах находится принудительно. Это следует хотя бы из того, что в таких заведениях 75 процентов пациентов (в некоторых даже больше) – это граждане, признанные недееспособными. То есть они там пребывают не по своей воле, а по решению их опекунов или родственников. И в таких интернатах эксперты нашли массу нарушений по условиям содержания и по отношению персонала к пациентам. 

– Если можно, несколько примеров нарушений, выявленных экспертами ЕКПП или членами ОНК? 

– Нарушений масса. Но больше всего замечаний было сделано после посещения экспертами Казанской психиатрической больницы. Это по-прежнему одно из самых закрытых подобных учреждений. Тем не менее члены ОНК уже начали туда ходить с проверками. И добились того, что пациентам стали ставить в палатах ведра на ночь. Раньше такого не было. Людей держали за закрытыми дверями до утра, потому что сотрудники больницы не хотели водить их в туалет ночью. Кстати, в 2014 году Европейский суд по правам человека рассматривал знаменитое дело пациента Казанской психиатрической больницы Коровина. Его родственники обратились в ЕСПЧ с жалобой на применение мер стеснения без контроля персонала. То есть человека привязывали к кровати и в таком положении держали до утра. Хотя по действующим правилам его состояние должны проверять каждые два часа. Кроме того, были жалобы пациентов на условия содержания, на отсутствие горячей воды в душе или того же туалета, на невозможность переписки с официальными учреждениями без цензуры со стороны персонала, например, с прокуратурой, региональным представителем по правам человека или с ОНК. В своей резолюции эксперты написали, что эти условия приравниваются к пыточным. Ко всему, практически во всех психиатрических больницах и интернатах, которые посетили эксперты, отсутствуют программы реабилитации больных. Они должны быть, но их нет! Это очень большая проблема. 

Политические пациенты в психушке – редкость 

– В связи с выводами экспертов, не могу не спросить, есть ли в наших психиатрических лечебницах пациенты, которых туда поместили из-за их политических взглядов и убеждений? Понятно, что на календаре не 37-й год, но все-таки. 

– Сейчас практически нет. Крайне редко к нам обращаются люди, заявляющие, что их преследуют из-за политических убеждений. Когда же мы начинаем разбираться, то выясняется, что это не так. Зато у человека есть какое-то психическое расстройство и неадекватное поведение. Случается, что наших правозащитников (а это неравнодушные и очень активные граждане) иногда помещают в психиатрические больницы. Их туда могут привезти, потому что полиция, к примеру, совершала какие-то действия в отношении них, на что эти люди реагировали неадекватно. Отсюда подозрения на психические расстройства, но обычно их быстро выпускают. Хотя у многих наших нынешних политических диссидентов и правозащитников есть какие-то психические расстройства. Но вопрос не в том, имеют они их или нет. Вопрос: можно ли этих людей лечить принудительно? 

– И какой здесь ответ? 

– Когда мы с нашими ветеранами психиатрии обсуждали тему, были все-таки ранее посадки диссидентов в психиатрические лечебницы или этого не было, они отвечают утвердительно. Этих людей насильно помещали в закрытые психиатрические больницы на много лет, где принудительно лечили. Это было недопустимо, потому что не было оснований. Они не проявляли никакой агрессии, не делали ничего такого, что заставляло бы их помещать в больницу. Они могли бы прекрасно жить обычной жизнью и лечиться дома от депрессий, от своей гиперактивности. Если даже эти люди не лечились бы, то все равно ничего страшного бы не случилось. А их признавали невменяемыми и запирали в больнице. Вот это было возмутительным нарушением. Сейчас другое время. Помещать человека в психиатрическую больницу или нет – ответ на этот вопрос контролирует суд. 

А можно и недобровольно

– По этому поводу приведу пару случаев из жизни Владивостока. В многоквартирном доме проживает одинокая старушка, которая в своей квартире держит несколько десятков котов и кошек. Женщина не выпускает их на улицу, боится, что разбегутся. Четвероногие в заточении плодятся как кролики, делают свои дела на пол, отчего зловонием пропитался весь подъезд, а плиты перекрытия – мочой. Переговоры соседей с кошатницей ни к чему не привели. В квартиру она никого не пускает и отдать животных в приют не желает. Но участковый ничего сделать с ней не может: здесь нет нарушения правопорядка. Или другой пример: 50-летний мужчина поджигает почтовые ящики в своем подъезде, причем будучи совершенно трезвым. Его неоднократно били, но он продолжает свое черное дело. 

- В обоих случаях это явно психически нездоровые люди. Соседи хотели бы направить их на лечение в психиатрическую больницу. Есть ли у них такое право? 

– Подобные истории – не редкость. И это серьезная проблема. К сожалению, бытовая психиатрия сейчас находится в сложном положении. Потому что в России вся психиатрическая помощь оказывается добровольно: хочет человек – лечится, не хочет – не лечится. 
Да, есть особые случаи, когда разрешается недобровольно освидетельствовать и недобровольно поместить в больницу. Но повторю: все эти действия регулируются судом. Если соседи желают, чтобы бабушку осмотрел психиатр, а она категорически возражает, то граждане должны написать заявление по ее месту жительства в психоневрологический диспансер, описать ее неадекватное поведение. В свою очередь, диспансер должен обратиться в суд, чтобы получить разрешение на ее недобровольное освидетельствование. Это достаточно длинная процедура, но она возможна. Другое дело, что такие бабушки не всегда больны. Многие собирают брошенных кошек из-за чувства жалости к животным. В таком случае такого человека для начала могут оштрафовать за несоблюдение санитарно-эпидемиологических норм и правил. А потом даже можно выселить из квартиры, к примеру, в дом престарелых. Такие вопросы тоже решаются. 

По словам Любови Виноградовой, большинство психически больных – это обычные люди, которые живут рядом с нами. У них могут быть семьи, они ходят на работу, и лишь время от времени у таких людей случаются обострения. В России психически больных примерно 2–2,5 процента населения, и эта доля стабильна во всех странах во все времена. 

– При возникновении психических заболеваний большую роль играет наследственность. Но пусковым механизмом обычно являются тяжелое переживание, психическая травма. Хотя иногда болезнь возникает на пустом месте. Вчера человек был здоров, а сегодня проснулся с озарением, что ему жена изменяет, отсюда срыв психики. Даже возможны тяжелые последствия. Человек может заболеть после издевательств в тюрьме, армейской дедовщины, когда травмы наносятся не только на физическом уровне, но и на личностном, – рассказала исполнительный директор НПА. 

Психически нездоровых подростков мало 

– Время от времени в СМИ появляются сообщения о психических расстройствах и даже самоубийствах мальчишек и девчонок, подсевших на игровые сайты либо на запрещенные сайты, культивирующие суицид. Можно ли таких подростков поместить в психиатрическую клинику, чтобы вылечить от негативного влияния Интернета? 

– В России психиатрическая помощь детям до 15 лет оказывается только с разрешения, по просьбе и с согласия родителей. Если 15-летнего подростка приводят в психиатрическую больницу, а он с этим не согласен, то лечебное учреждение должно оформить его пребывание и лечение через суд. И мнение родителей здесь не имеет значения. Отсюда соответствующие выводы. Но если несовершеннолетний совершил какое-то уголовно наказуемое деяние и его уже можно привлечь к уголовной ответственности*, то в отношении него применяется точно такая же судебно-психиатрическая экспертиза для установления вменяемости, как и в отношении взрослых. Причем без его согласия. Если подростка признают вменяемым (то есть он понимал, что делал, когда совершал преступление), то он пойдет в колонию. Если признают невменяемым, направят в психиатрическую больницу принудительного лечения, где несовершеннолетние должны содержаться отдельно от взрослых. На практике это условие, как правило, не соблюдается. Таких ребят настолько мало, что нет возможности создать для них изолированное помещение или отдельную палату. И это неправильно. 

P.S. Как стало известно «В», с марта этого года ОНК по Приморскому и Хабаровскому краям уже начали мониторить ситуацию в психиатрических клиниках.

* В России уголовная ответственность наступает с 14 лет. 

Справка «В»

Независимая психиатрическая ассоциация России (НПА) – правозащитная организация, учреждена в марте 1989 года. Поводом к ее созданию стали злоупотребления психиатрией в СССР в 60–80-е годы XX века. Основная цель деятельности НПА – противостояние подобным попыткам в будущем. НПА – профессиональное объединение психиатров, медицинских психологов и юристов – декларирует административную и финансовую независимость от государственных структур. Является членом Всемирной психиатрической ассоциации.

Сергей КОЖИН