Чем больше расскажет «Росатом», тем спокойнее приморцам
Зачем в Приморье в бухте Сысоева нужно построить центр кондиционирования и хранения радиоактивных отходов?
9:36, 26 февраля 2019 Общество
На днях в эфире радио «Лемма» в авторской программе Андрея Калачинского в центре внимания был вопрос, который с начала года активно обсуждался пользователями социальных сетей: зачем в Приморье в бухте Сысоева нужно построить центр кондиционирования и хранения радиоактивных отходов?
Для участия в разговоре ведущий пригласил Владимира Ощенко, журналиста, автора программ на канале «ОТВ-Прим», и Любовь Берчанскую, корреспондента газеты «Владивосток», сообщает РИА VladNews.
Зачем сидеть на бочке с порохом?
Любовь Берчанская недавно побывала на объектах «Росатома» в бухтах Разбойник и Сысоева, а Владимир Ощенко вопросами утилизации радиоактивных отходов в Приморье занимается уже более 10 лет. И на тех же объектах впервые он побывал в 2009 году. Мало того, Владимир Григорьевич бывал и на аналогичных объектах «Росатома» на севере России – в Мурманской области.
- Все началось с петиции, которую вскоре после новогодних каникул опубликовала на сайте change.org некая оставшаяся анонимной дама, - напомнил Андрей Калачинский. – Она ссылалась на новость шестилетней давности о возможности строительства центра в бухте Сысоева и оперировала такими понятиями как «ядерный могильник», «ядерная помойка Японии» и другие.
- Термин «ядерный могильник» к центру в бухте Сысоева не имеет никакого отношения, - сказал Владимир Ощенко. – У нас в стране подобный «могильник» только один – это предприятие «Маяк» в Челябинской области, в США – в пустыне Невада и в пустыне Сахара, где хранят ядерные отходы французы. И всё! На всей планете!
Собеседники сошлись во мнении, что подмена терминов была использована в петиции намеренно, чтобы в головах у тысяч людей, слабо ориентирующихся в ситуации, включился сигнал опасности. Радиофобия – страшная вещь. А меж тем центр по кондиционированию и длительному хранению радиоактивных отходов – это совсем другое. Он нужен для того, чтобы в нашем крае фактически не осталось радиоактивного мусора. А его накоплено с конца 80-х годов прошлого века очень много: это в первую очередь реакторные корпуса АПЛ, списанных по программам разоружения, а также многое, что с ними связано – вплоть до деревянных элементов опалубки и грунта, снятого после аварии в бухте Чажма.
- Напомню, что в Приморье еще с 2012 года нет ядерного топлива, - сказал Владимир Ощенко. – Но остается много того, что обязательно нужно переработать и утилизировать. Иначе мы, образно говоря, будем сидеть на бочке с порохом, старательно отказываясь от всех предложений ее обезвредить. То, что происходит в Разбойнике и Сысоева, безопасно и очень важно.
Владимир Ощенко рассказал, что в одну из поездок на объекты «Росатома» он взял с собой дозиметр. Предварительно замерив уровень радиации в центре Владивостока, он сравнил его с показаниями, которые высветил прибор рядом с уже утилизированными бывшими реакторными отсеками на объекте «Разбойник». Так вот там показания были в разы ниже. Любовь Берчанская добавила, что во время пресс-поездки журналистов Приморья на эти объекты там тоже был замерен уровень радиации. Он оказался гораздо ниже допустимой нормы.
- На Северном флоте, в 50 км от Мурманска, находится такой же объект, как под Фокино, - сказал Владимир Ощенко. – Он был построен раньше, потому что на Северном флоте и АПЛ было больше, и проблемы возникли раньше. Так вот там уже построен (при участии Норвегии и Германии) и с 2006 года работает центр кондиционирования и длительного хранения радиоактивных отходов – такой, какой, собираются построить здесь при участии Японии. Так вот там я был в прошлом году и мне показали последний реакторный блок АПЛ, который они должны переработать. А потом – только наблюдать, заниматься контролируемым хранением уже переработанных отсеков, которые через 70 лет могут стать просто очень дорогим металлоломом.
В разговоре еще раз подчеркнули: центр должен перерабатывать твердые радиоактивные отходы, которых в Приморье скопилось очень много. Это среди прочего – 30 тысяч кубов грунта, снятого в Чажме, а кроме того – все, что было связано с обслуживание радиоактивных объектов: костюмы спецзащиты, сапоги, даже лопаты или гимнастерки, словом, все, что имеет искусственно приобретенный «фон» и должно стать безопасным. До последнего времени весь этот мусор хранился в бухте Сысоева в бетонных траншеях, которые от времени стали трескаться.
Когда ДальРАО принимало объект у ТОФ, в бухте Сысоева фонила земля. Этот грунт сняли, но его тоже нужно переработать. Как раз в центре кондиционирования (не путать с кондиционером, в данном случае термин означает – уменьшение в объемах) и длительного хранения это и должно производиться. А потом – понемногу вывозиться из Приморья.
Владимир Ощенко вспомнил, как в середине нулевых в бухте Разбойник стояли на берегу остатки танкеров, которые во времена СССР просто сливали жидкие радиоактивные отходы в Японское море. Теперь эти «лайбы» давно уже переработаны и обезврежены.
- Лично меня на объектах «Росатома» в Приморье поразило, например, то, как там все четко, аккуратно, выверенно, - сказала Любовь Берчанская. – Там, между прочим, большая часть коллектива работает с момента образования предприятия, с 2000 года. За здоровьем людей – тщательнейший контроль. Аккуратные дороги, налаженная охрана, ни единой дырки в заборе. А как бережно поддерживается в идеальном порядке место захоронения 10 человек – 9 офицеров и одного матроса, погибших при аварии на АПЛ в бухте Чажма. Там стоит часовня, плиты с именами погибших, в любое время года – свежие, не ржавые венки. Такое отношение о многом говорит.
Зачем же тут Япония?
Очень важной темой разговора стала Япония – точнее, её участие в проекте строительства центра. Для многих жителей края и тех, кто подписал петицию, кажется, почти что аксиомой: если японцы дают деньги на центр, то значит, что к нам повезут отходы из Фукусимы и так далее.
- Напомню, что в Российской Федерации существует закон, - сказала Любовь Берчанская, - согласно которому наша страна не принимает на хранение и утилизацию ядерные отходы от других стран. Не путайте нас с Украиной.
А Владимир Ощенко добавил, что соглашение об участии Японии в процессе утилизации радиоактивных отходов в Приморье было подписано еще в 1993 году, кстати, в рамках этого соглашения мы получили, к примеру, док «Сакура», который занят в процессе переработки реакторных отсеков АПЛ в бухте «Разбойник».
- Напомню еще раз, - сказал Владимир Ощенко, - что те объекты в России, на которых перерабатывается и утилизируется ядерное наследие «холодной войны» и гонки вооружений, были построены с участием США, Японии и стран ЕЭС – они были заинтересованы в том, чтобы эти самые накопившиеся у нас «наследия» в виде отходов не свалились в итоге им на головы – в общие моря, леса и так далее. Россия приняла на себя обязательства СССР по ядерному разоружению и выполняла их. В 1993 году Япония, кстати, поставила нам комплекс «Ландыш» по переработке ЖРО – в рамках всё того же соглашения.
У меня есть версия, думаю, она близка к действительности: центр, который работает под Мурманском, - это весьма высокотехнологичное предприятие. И для центра у нас в Приморье нам нужны те технологии, которых, возможно, у нас нет, но есть у японцев. И возвращение к соглашению от 1993 года – это такая элегантная возможность получить те самые технологии, но обойти при этом вопрос санкций.
- А японцы тоже не прочь видеть Японское море чистым, добавила Любовь Берчанская, - и потому готовы поучаствовать в проекте. Кстати, подчеркну еще раз: Россия не будет принимать никаких отходов с Фукусимы или иных объектов Японии. Это надо хорошо понимать.
- Увы, нам мало объясняют, почему и как Япония участвует в проекте, - констатировал Андрей Калачинский. – Меж тем если бы такой информации было бы больше, люди меньше боялись бы, потому что понимали происходящее. Отрадно видеть, что «Росатом» готов сотрудничать в этом смысле и все больше открывается людям. Будем надеяться, что в перспективе мы получим больше информации о деятельности корпорации в Приморье, побываем на объектах. Тогда, уверен, мы перестанем, сидя на дымящейся бочке с порохом, бояться, что кто-то ее затушит.