Граждане России уезжают в Китай

15:42, 19 августа 2011 Общество

 Пока столичные аналитики рассуждают о китайской угрозе, возможной ассимиляции Сибири могучим южным соседом, о том, чем это грозит сибирякам, они сами по доброй воле уезжают в Китай. Насовсем. Когда я узнал, что в КНР переехал Иван Смолин, написал ему — правильно сделал, не все ж им нас осваивать. Мы знакомы давно, с прошлого тысячелетия и позапрошлой эпохи. Иван — из второй волны предпринимателей Красноярска, хлынувшей сразу за кооперативщиками и разворотливыми директорами магазинов. Для представления, чем тогда был красноярский бизнес, каковы были риски и ставки, напомню лишь одну фамилию: Быков. Бизнес приходилось начинать на его территории, в его ареале. Иван, правда, говорит, что его пороховая гарь, кровь и грязь обошли стороной: работал в основном по безналу и более-менее честно — поймать его было не на чем.

А с Быковым он, кстати, учился на одном факультете, жил в одном общежитии. Иван — тоже спортсмен, только не боксер — легкоатлет. Красный диплом, затем тренер в школе олимпийского резерва. Денег не хватало ни на что, и дальше была брокерская фирма на Евро-Азиатской бирже. Там не хватало уже информации. И Иван был первым не из Москвы, кто занялся подпиской на газеты и журналы, создав в городе частную сеть распространения. В 1992 году он создал альтернативное почтовое агентство «Ласка». Первым начал возить в Красноярск «Коммерсантъ» «почти свежим». Это сейчас смешно звучит, а тогда получить в далекой провинции вчерашний номер с позавчерашними бизнес-новостями дорогого стоило — почта России возила газеты с недельным опозданием.

Организовал региональное движение автомобилистов, выступившее соучредителем ФАР. Во вторую половину нулевых в Красноярске одни автомобилисты позволяли себе массовые акции несогласия с властями и чего-то даже добивались. Перечислю памятные гражданские инициативы Ивана и его соратников с 2005 года: «дело Щербинского»; многоэпизодная борьба за равенство на дорогах; борьба за народные японки-праворульки — их бы уже не было с нашим-то чиновничьим ворьем, лоббирующим вполне конкретные интересы конкретных автофирм, если б не Владик и мощная поддержка его сибиряками; засыпаны сотни ям на дорогах Красноярска; заменены или сняты сотни дорожных знаков, перекрашена на многих участках разметка — так Иван прикрыл всем известные кормушки гаишников. Движение следило за ремонтом дорог, то есть мешало чиновничьим распилам бюджета. Иван был одним из авторов и «мотором» поправки, которую автомобилисты просили принять Госдуму: транспортный налог должен быть в цене на бензин. Мало того что лишь это решение и является справедливым, так добавленные 50 копеек в цене на бензин не только закрыли бы все выбывающие из бюджета доходы, но и, например, в одном Красноярском крае позволили бы сэкономить 50 млн, которые тратятся сейчас на рассылку извещений об уплате налога и прочие административные меры по сбору ТН. Идею эту власти, понятно, извратили: в итоге и акцизный сбор заложен, и транспортный налог не отменен, платим дважды.

Еще в 2006 году он начал говорить о том, что через несколько лет, если не поменять законодательство в нефтянке, Россия столкнется с дефицитом бензина. Что мы теперь с весны и наблюдаем. В 2007-м предрек исход бизнесменов за рубеж: это происходит на наших глазах.

Все это скороговоркой перечисляю для того, чтобы было понятно, кого Россия лишается.

Вероятно, для самой России в том нет драмы. Уж точно все ритуальные заклинания, что малый бизнес — панацея для России чуть не от всех бед, что в нем спасение, что он и есть двигатель инноваций и модернизации, — полная чушь. Малый бизнес — в эру глобализации, транснациональных корпораций и сетей, моллов, супер- и мегасторов, а главное, в эру работающей за весь мир Юго-Восточной Азии — объективно отмирает. И если у него и была какая-то миссия, она уже выполнена. Наверное, итог президентских выборов 1996 года — последняя из заслуг в том числе малого бизнеса. А длящиеся поныне оды ему и гимны — инерция нашего сознания. От него ни холодно, ни жарко: например, в Красноярском крае в бюджет весь малый бизнес дает не более 5%, такая же сумма тратится на его регулирование и поддержку.

В малом бизнесе сейчас нуждаются главным образом люди, которым он дает работу, и чиновничество. То, что сидит на раздаче субсидий. Поднять налоги, а затем по программам помощи облагодетельствовать избранных. Тех, кого кормят, а потом уж доят. Остальных, кто не успел убежать, выдаивают до смерти.

Вместе с тем в малом бизнесе, пожалуй, самые деятельные и прагматичные люди. А и то, и другое качество в наших пространствах явно не в избытке. И бизнес всегда был для таких людей отдушиной, возможностью дышать полной грудью.

Мы поговорили с Иваном, когда он ненадолго залетел в Красноярск.

— Уезжать в Китай вроде не очень прилично. Но за последние лет пять в Китай уехали 500—600 тысяч россиян. Это не только мои подсчеты, те же числа фигурируют в китайской прессе. Гражданство в Китае получить нереально, постоянный вид на жительство — чрезвычайно сложно. Живут по разным визам. Уехавшими я считаю всех, кто находится в Китае более полугода в году.

Я могу сказать, от чего я уехал. От застоя. От невозможности что-то поправить в политике и экономике, как ни старайся. Я действительно считаю, что эра честного предпринимательства в России пришла к концу. Теперь ты можешь быть успешным только в паре случаев: если ты «убегаешь» от налогов или «сидишь на трубе».

Мне нравится один анекдот. «Мальчик детсадовского возраста ерзает на лавке в электричке. Он возбужден, сжимает кулачки, нетерпеливо прерывает маму. А та с выражением читает ему мрачную сцену из сказки: «Чиполлино, Чиполлино, сынок!» — звал, растерянно оглядываясь по сторонам, бедный старик, когда его уводили солдаты…

— Все, хватит! — Негодование мальчика достигло предела. — Почему они терпят?!

— Ну у принца Лимона большая охрана, армия…

— Но ведь остальных больше! Их же много! — Мальчик в отчаянии. — Чего ж они?!

Мама пытается подобрать успокаивающую реплику, когда мужчина напротив отрывается от своей газеты и, взглянув поверх очков на революционно настроенного мальчика, громко, отчетливо проговаривает:

— Потому что они овощи. Это про овощи сказка…»

Вот я себя явно представляю этим самым наивным мальчиком, который 5 лет в России пытался людям сказать: «Ну нас же много, давайте выйдем на улицу за наши права!» Да, выходили, но даже как-то раз собранная тысяча человек — на весь миллионный город — ничего!

У всех знакомых предпринимателей из Красноярска, кто перебрался в Китай (в Харбин, Пекин, Шэньчжэнь), история одна: ФНС решила, что налоги недоплачены. И по-крупному. Люди либо закрыли фирмы, либо оставили одного буха/директора на плавное закрытие. Уехали в Чайну, так как раньше с КНР работали по заказам и в курсе общей ситуации. В итоге бюджеты в России потеряли многие миллионы рублей налогов и сборов в год. Фирмы были немаленькие и пытались работать честно.

На днях узнал, что уезжает — тоже в Китай — N (имя владельца крупной по красноярским меркам компании опустим). Его слова: здесь работать честно невозможно. И таких из уже уехавших — процентов 80. Состоявшиеся профессионалы. Им не хотелось юлить и химичить. Но как только подняли ставку страховых взносов до 34%, не нарушать законы стало невозможно. И честный малый бизнес сворачивается. Поэтому я даже не рассматриваю вариант дистанционного управления бизнесом. Что угодно: закрыть, отдать конкурентам, но работать здесь больше не буду.

Здесь ты изначально в глазах властей преступник. У товарища — сеть небольших магазинов. Когда выполнялись требования пожарных, его штрафовал Роспотребнадзор, когда он приводил магазины к образцу, требуемому Роспотребнадзором, штрафовали пожарные. В Китае, если где-то не хватает огнетушителя, пожарный не штрафовать вас будет, а, как правило, сам вам его купит по адекватной цене (за ваши деньги, конечно), принесет на него документы и повесит сам на стенку.

А вы знаете, что только по Сибири около двухсот уголовных дел возбуждено на бизнесменов, если они работающим в фирме женам оплачивали больничные или, не дай бог, пособие по уходу за ребенком с последующим возмещением из бюджета?.. Пособие по беременности — это вообще равносильно смерти предприятия. Понятно, что в малом бизнесе жены если не всегда, то очень часто трудятся рядом с мужьями. Но ты иди в суд, выслушивай оскорбления, доказывай, что не мошенник, что твоя жена действительно работала. Я оказался в курсе этой неафишируемой проблемы, т.к. под пресс попали друзья. Даже если в судах дела выигрывались, что толку?

Почему в глазах соцстраха, налоговиков, трудовых инспекций, прокуратур, роскомнадзоровцев и других «смотрящих» все предприниматели изначально преступники? Может, потому, что по-честному во многих отраслях просто невозможно стало работать?

Знание законодательства, налоговых нюансов и прогнозирование политической ситуации, а также опыт предпринимателя с 20-летним стажем говорят мне, что сейчас открыть фирму и попытаться поработать может каждый. Но законодательство РФ устроено так, что более 3—4 лет фирма не живет, за редким исключением. Поэтому успешный мелкий бизнес в России теперь возможен только в том случае, если 2—3 года бегать от налогов, работать с кэшем, не показывая по кассе, и т.д. и т.п. Потом закрывать фирму, потом снова открывать. Либо вообще не регистрироваться. Я так не могу. Думаю, что в течение 2—4 лет я постепенно закрою свой бизнес в России.

Нашему Налоговому кодексу место на помойке. Я бы поменял его на три четверти, но кто мне даст? Сколько слов сказано, но система по-прежнему ориентирована на добычу сырья и его экспорт. А надо — на изобретательство. По-прежнему вокруг бизнеса — стаи волков, и они сжирают всех. Так не должно быть. Демонстративные наказания — да, но не всех же резать, да еще по надуманным причинам. В первом квартале этого года в крае количество индивидуальных предпринимателей, сдавших лицензию, превысило число тех, кто организовал индивидуальное предприятие. Это произошло впервые с начала российских реформ. Безумное количество предпринимателей сдает пустую отчетность. Это самый безопасный способ закрытия фирмы — выдержать три года с пустым балансом.

Ты кругом виноват. Если не собрал кучу документов и не убедился в надежности контрагента. Но ведь есть федеральная база ИНН, почему не открыть к ней доступ? Запросил, и, если предприятие живое, работает, этого по идее должно быть достаточно.

(Слушал Ивана и вспоминал, что именно из-за этой административной глупости вынужденно закрыл бизнес в России красноярец Михаил Харитонов — «Новая» писала о нем в номере от 11.03.2009. Его торговый дом доминировал на местном оптово-розничном рынке черного металлопроката. В ТД работали 130 человек, он патронировал сиротский приют, восстанавливал храм, да много кому помогал. И у него, у ТД, было 1200 организаций в контрагентах. Одна из них оказалась под подозрением в налоговом преступлении. И — всё. Документы из ТД изымали пудами, в том числе не относящиеся к предмету проверки, — но вдруг там что-то интересное? Это абсурд: чтобы избежать сомнительных связей, отследить налоговую историю каждого контрагента и по каждому месяцу, требуется при каждой фирме содержать полновесный штат собственной налоговой инспекции. А за что получают жалованье государственные налоговики?.. Уже потом, по нашей публикации, ГУВД и прокуратура края провели проверку. Что толку? Не имея сколько-нибудь веских подозрений в непорядочности Харитонова, его бизнес в России уже обратили в черепки. Обвинений меж тем никаких ему так и не предъявили. Он уехал в Европу. Начал бизнес там. И, вы знаете, сейчас дела у него идут более чем успешно. — А.Т.).

У меня столько макулатуры накопилось из документооборота за эти годы… Но это же ничего не добавляет ВВП! В российском предпринимательстве главное — отчетная документация, в китайском — совершенная сделка. Был недавно в Китае на предприятии, выпускающем светодиодные панели. Товарооборот — 20 млн долларов в год. Обратил внимание: маленький шкафчик, в нем папки, по две на год. Спрашиваю: тут основные документы? Отвечают: тут все документы. Вот и за счет этого они выигрывают. У нас полстраны перекладывают бумажки, проверяют запятые. На администрирование, чтобы вернуть рубль, тратим чуть не 10. Примеров полно. Изучаю китайский опыт: намного все разумнее, логичнее, исполнимее устроено.

Еще я могу сказать, для чего я уехал. Раз в 5—6 лет я иду учиться. У меня три высших образования. И Китай я воспринимаю как учебу. Мозги начинают работать по-другому. Будет интересный проект в России, вернусь. Но семью постараюсь не привозить. В Китае спокойнее. Да и семья не захочет уезжать из этого «нищего», как у нас в России постоянно пытаются показать, Китая. А старшие дети у меня самостоятельные, живут в России, и я хочу, чтобы она поменялась. Хотя бы ради них.

И еще я уехал из-за своего младшего сына. Ему 11 лет. Вот именно он — самая большая потеря России от моего отъезда. Всегда был лучший ученик по математике, много читает, пишет патологически грамотно. Сейчас учится в обычной китайской школе (за 7 месяцев выучил китайский до минимума, позволившего ему пойти в госшколу). Впрочем, та же история с большинством уехавших семей. Например, недалеко от нас живут бывшие красноярцы. Они уехали два года назад. В Красноярске у них бизнес через УНП МВД не то что бы отобрали, но сделали невозможным его существование. Год назад их сын, ему 14, еще хотел на родину, сейчас уже нет. Я ему предложил слетать сейчас в Россию со мной, он отказался. Не хочет. Как спортсмен, бывший тренер говорю: он будет олимпийским чемпионом по тхэквондо. Но, увы, не от России. У него уже идет подготовка к сдаче на черный пояс, чемпион федерации Гонконга в своем возрасте.

…Китай восхищает и ужасает. Ситуации бывают разные. Далеко не все смогут здесь жить. Из-за менталитета китайцев, да даже из-за одних запахов. Когда решили уезжать из России, сначала на разведку подались в Европу. И уж потом в Китай. По сравнению с ним Европа, конечно, деревня. Тихая и сонная. Курорт. Кстати, не собираюсь жить в Китае до могилы: слишком динамичная страна для пенсионера. А пока — почему нет?

В 90-х, да еще несколько лет назад было невозможно представить, что полмиллиона россиян уедут в Китай. И поток отнюдь не иссякает. В поисках лучшей доли? Но Иван признается, что пока ощутимо потерял в доходах. Зато он теперь уверен в будущем своем и младшего сына. Пока Иван изучает законодательство и деловую практику КНР, консультирует российских коллег по вопросам закупок в Китае — ищет поставщиков, заводы, проверяет их. О Китае, налогах и машинах Иван может говорить часами. Он рассказывал о том, что за последние годы в КНР закрыты тысячи устаревших, чьи выбросы превышают нормы, металлургических комбинатов и ТЭЦ (это они для них устарели, такие же заводы и ТЭЦ по той же технологии работают и у нас, и в западных странах); что, в отличие от нашей программы обмена автохлама на автобарахло же, устаревшее и столь же экологически грязное, Китай дотирует покупки современных экологических щадящих авто с электродвигателями и гибридов… Впрочем, чтобы понять, почему Иван уехал в Китай, надо не в чужую умную жизнь всматриваться, а в нашу, российскую.

Все-таки это совсем разные явления — эмиграция в Америку, Австралию, Европу, отъезд ли в Таиланд или на Гоа (частный выбор, к судьбе России отношения не имеющий), и теперешняя история, когда деятельные мужики вдруг срываются и едут работать и растить детей в Китай, уж совсем, казалось бы, на чуждую планету, погружаясь в абсолютно чужой мир и менталитет. Не диагноз ли, не приговор это если и не стране, то бизнес-климату в ней? Работа на родине оказывается невозможнее, гаже, противнее даже с учетом всех страхов (и не все из них мифические), связанных с Китаем.

Не одному бизнесу несвободный Китай милее и комфортнее. В Даляне полно русских студентов. Стоимость обучения — мизерная по сравнению с нашими вузами, перспективы будущей работы — не в пример. Пенсионеры в Благовещенске сдают свои квартиры в аренду и на эти деньги, в свою очередь, арендуют жилье в Хэйхэ и живут припеваючи: все дешевле. Некоторые и вовсе продали квартиры на российском берегу. Перебрались на противоположный, и на эти деньги купили себе жилье куда комфортнее, коммуналка там в разы дешевле. Как и все остальное. «Доживу до пенсии, поступлю так же, буду с китайскими бабками и дедками зажигать», — написала мне моя одноклассница и однокурсница, заброшенная судьбой в Благовещенск. Ее прежнее уныние, вызванное отдаленностью Благовещенска, в какой-то момент — со стремительным ростом Хэйхэ — сменилось твердым осознанием выпавшего счастливого билета: рядом Китай. Правда, сейчас мучается дилеммой: в одной руке приказ о зачислении дочери в Дальневосточный федеральный университет (Владивосток), в другой — приглашение на учебу из Харбинского инженерного университета. Первое, говорит, бюджет. Но в России. Второе — платно, но в Китае. «При этом платное в Китае сожрет меньше, чем бесплатное в России. Сиди и мучайся».

В Сибири говорят о китайской угрозе куда меньше, чем в Москве. И если кто и боится ее, то, верно, столько же народа было бы совсем не прочь, чтоб китайцы на площадях Ленина всех губернских и районных городов расстреляли, наконец, чиновничье жулье. Есть ли разница колонии, чьим сырьевым придатком быть? Кто ее разделывает и потрошит? Давали б жить… В сознании очень многих сибиряков и дальневосточников Китай из нашей проблемы становится преимуществом. Иван, вернувшись в Китай, ожидает очередных гостей из Красноярска. Едут присматриваться.