Сталин сказал, Никита Михалков сделал

Мэтр российского кино завершил свою киноэпопею о Великой Отечественной войне гигантским взрывом

11:34, 6 мая 2011 Культура

Премьеру финальной серии «Утомленных солнцем-2» под названием «Цитадель», как и в случае с «Предстоянием», приурочили к Дню Победы. Я, честно говоря, идти в кинотеатр опасался — не только потому, что боялся вновь 3 часа провести за созерцанием надрывного фаршевания человечины с сомнительной исторической подоплекой. Ужасала перспектива также встретиться с обиженными пенсионерами: известно, что многие ветераны в прошлом году восприняли фильм как плевок, упрекнув Михалкова в том, что он опорочил образ советского солдата. Пенсионеры на сеансе присутствовали, однако ничего особо страшного не произошло, даже наоборот: если не учитывать самовлюбленности орденоносных усов Никиты Сергеевича и не воспринимать ленту как историческую хронику, фильм оказался прямо-таки хорошим.

Справка: «Утомленные солнцем-2. Цитадель» (Россия, 2011) — финальная часть эпопеи о России 1930-1940-х годов, продолжение фильмов «Утомленные солнцем» (1994) и «Утомленные солнцем-2. Предстояние» (2010). Режиссер: Никита Михалков («Один день из жизни Обломова», «Пять вечеров»). Актеры: Никита Михалков, Надежда Михалкова, Анна Михалкова, Олег Меньшиков, Сергей Маковецкий, Сергей Гармаш. Бюджет — 33 миллионов евро. Длительность — 160 минут.

Фильм начинается с комара. Сергей Котов — владелец михалковских усов, бывший комдив, потом зэк, а ныне боец штрафбата — лениво отгоняет насекомое, и оно летит над траншеями, старательно заглядывая в каждый уголок. Бойцы не убивают комара, «потому что он наш, русский». А в это время с вершины зловещей Цитадели на русских солдат смотрит немецкий снайпер — в его комнатке на граммофоне завывает опера, а белая крыса бегает в колесе, не в силах остановиться. Зритель чувствует, что все это неспроста.

Дальше, собственно, разворачивается сюжет. Штрафбат с Котовым отправляют на верную гибель — атаковать Цитадель. Батальные сцены, как и в «Предстоянии», сняты с каким-то некрофильским размахом, с грохотом компьютерных стрелялок повсюду бабахает.

«Вон трупаки лежат справа, обходим их — делай как я!», — кричит Котов, и реальность фильма, отягощенного гигантоманскими массовками и бешеным бюджетом, все больше становится похожей на компьютерную игру, скрещенную с «Бесславными ублюдками» Тарантино.

На поле боя Котова находит чекист Арсентьев (по приказанию товарища Сталина он искал Котова всю предыдущую серию), экс-белогвардеец, в стародавние времена из ревности и мести отправивший комдива в застенки НКВД. Выпучивая глаза и заламывая руки, классовые враги выясняют отношения, после чего Арсентьев вручает Котову презент от Иосифа Виссарионовича — реабилитационные генерал-лейтенантские погоны.

Сталин (не хороший, не плохой, с воспаленными глазами) беседует с Котовым. Мудро прищурясь, он приказывает отправить на штурм Цитадели 15 тысяч людей с гражданки, не умеющих обращаться с оружием — в назидание миллионам «трусов», просиживающим штаны вместо того, чтобы воевать.

Мудрый и отважный Котов собирает толпу неумех с деревянными черенками и, подобно Моисею, ведет их через болото к Цитадели, символизирующей весь фашизм без остатка, которая обрушивается почти атомным взрывом сама собой — силой мысли, веры и желания победить.

Если в «Предстоянии» Михалкова еще можно было упрекнуть в том, что его фильм исторически недостоверен, то здесь становится ясно, что режиссер и цели такой, собственно, и не ставил.

Недостоверность, гиперболы и фантастические повороты михалковского сюжета нарочиты, служат постановке традиционных русских «проклятых вопросов» и больше похожи на поэтические строки. По сути, «Утомленные солнцем» — большая кинопоэма о войне, где кадры не столько воспроизводят реальность, сколько являются бойкими образами, хоть часто и топорными, но эмоционально правдивыми.

Такова сцена, когда генерал, бросив свою армию, бежит к дочке по минному полю. Таковы кадры, в которых пятеро раненых солдат в грязи под бомбежкой помогают родить забеременевшей от немца крестьянке и в результате оказываются единственными выжившими среди сотен трупов. Таковы многочисленные насекомые, обитающие в «Цитадели»: комары, бабочки, пауки, крысы и даже маленькая резиновая цапля, пищанием которой генерал Котов в течение длительного времени успокаивает свою бывшую жену.

Нередко вся эта символика, помноженная на неясные вторжения из михалковского подсознания и окрошечность сюжета, сеет в голове хаос. Так, можно надолго задуматься, зачем Михалков снабдил Котова металлическими пальцами-ножами а ля Фредди Крюгер — я, честно говоря, этого совершенно не понимаю, — но, как говорится, поэту поэтово. Мы же не спрашиваем, зачем Михалкову усы. Хотя, может, и стоило бы.

Чего в фильме в изобилии, так это неприятных вопросов, которые зритель вынужден задавать себе: насколько ты способен на убийство, на предательство? А если по команде? А если под пытками? Как бы ты повел себя в годы 1930-е и в годы Второй мировой? По сути, вопрошание такого рода и есть главный показатель удачности фильма о войне.

Словом, если забыть весь идиотизм, впоследнее время окружающий Михалкова, фильм получился вполне антивоенный, глубокий, лиричный и лишенный квасного патриотизма, с которым принято ассоциировать режиссера.

Со мной, кстати, была солидарна 70-летняя старушка, с которой я разговорился после сеанса. Она, кстати, вовсе не сочла ленту «плевком в лицо ветеранов»: «Я не в зале сидела, а в фильме, сидела и плакала. Все, конечно, может, и не так было. Но что-то тронуло, и я почувствовала главное: мы ведь и вправду победили».