Бесстыжий триллер о тайных желаниях балерины-недотроги добрался до Приморья

На прошлой неделе до нас добрался один из потенциальных главных героев

12:05, 13 февраля 2011 Культура

На прошлой неделе до нас добрался один из потенциальных главных героев «Оскара». Психологический триллер «Черный лебедь» со сладко-томительным ужасом выворачивает наизнанку балерину. Любопытно же узнать, как это загадочное — на взгляд с галерки — существо устроено физически и душевно. В зал летят брызги тайных девичьих фантазий и крови, ошметки перьев и сломанных игрушек… Собрать подопытную обратно, похоже, не получится. Но это не важно. Режиссер Даррен Аронофски в «Черном лебеде» стал для мелодрамы и психотриллера тем же, чем Тарантино служит для кино зубодробительного и кетчупно-кровавого жанра. То есть собирателем из готовых деталей чудо-машины убийственной мощи.

Справка: «Черный лебедь» (Black Swan; США) — психологический триллер. Подавленная строгой матерью балерина хочет раскрепоститься, чтобы убедительно сыграть соблазнительницу в «Лебедином озере», но творческие поиски оборачиваются безумием. Режиссер — Даррен Аронофски («Реквием по мечте»). В ролях: Натали Портман («Леон»), Мила Кунис («Макс Пэйн»), Венсан Кассель («Необратимость»). 5 номинаций на «Оскар» (лучшие фильм, режиссер, женская роль, операторская работа, монтаж). Бюджет — 13 млн долларов. 103 мин.

Нина — молодая балерина, трудолюбивая до кровавых мозолей. После того как звезду труппы ссылают на пенсию, у Нины появляется шанс терпением и трудом втереться на ее место в новой постановке «Лебединого озера». Старательная хорошистка Нина чудно играет белого лебедя, но проваливает сцены превращения в черного лебедя-соблазнительницу. С соблазнами у Нины действительно беда: она до сих пор живет с удушливо-заботливой мамой и спит с плюшевыми мишками.

Венсан Кассель играет балетмейстера, пытающегося пробудить в ледяной балерине чувственность
Вертлявый балетмейстер, сломавший творческий зуб о замороженную Нину, раздраженно кричит ее партнеру: «Только честно, тебе хочется ее трахнуть? Не хочется! И никому не хочется!».

Тем временем в танцкласс с сигареткой вваливается новенькая Лили — истинный черный лебедь окрестных дискотек. Поглядывая на Лили, Нина — ради искусства — берется за соблазны с тем же рвением, с которым школьные старосты-отличницы, привыкшие жить по общепринятым правилам, отчаянно пьют и блюют, когда законодателем мнений вместо завуча становится общага.

Но пока Нина с размаху бьет дверью по пальцам мать (привыкшую врываться к дочери в ванную без стука), глотает колеса в клубе и падает с Лили в койку, начинается какая-то чертовщина. Мир распадается — и с ним на блуждающих в темных коридорах театра двойников распадается сама героиня. Она начинает путать себя с Лили и шарахаться от собственного отражения в зеркале. Воспоминания о прошлом вечере расходятся с показаниями очевидцев; с акварелек на стенках маминой квартиры гогочут и перемигиваются чужие рожи, искуситель-балетмейстер превращается в козлолицего фавна…

И, как это, в общем-то, очень логично для женского кошмара, худшее в нем — не фавны и тени за углом (от них всегда можно убежать), а метаморфозы тела — героиня покрывается зудящей сыпью, похожей на кожу неоперившейся птицы…

Самые эффектные триллеры — те, которые доходчиво объясняют, что превратить мир в комнату страха может ваша собственная психика без всякой мистики
Собственно, тема «Черного лебедя» стара и беспроигрышна. Каждый раз жутко осознавать, что потенциальный цирк ужасов мы всегда носим с собой, накапливая подавленные эмоции, складируя в голове страшные образы. А от того, что они внезапно полезут из треснувшей психики, как говорят психиатры, не застрахован никто, включая и самых рациональных. «Черный лебедь» доносит этот печальный медицинский факт до нашего сведения без психологических тонкостей — он берет громкостью, китчевой театральностью, эмоциональным шантажом зрителя физиологическими подробностями. Балет тут показан глазами человека, случайно попавшего за кулисы и увидевшего только то, что так шокирует в балете посторонних. Раскрошенные ногти, хрустящие суставы — и вообще абсурд идеи танцевать на кончиках пальцев, природой для этого не предназначенных.

Прежде чем у героини проклюнутся перья, зритель сам весь расчешется от острого ощущения, что все это уже где-то было: это из «Пианистски», это из «Отвращения», это и вовсе из разноцветных ужасов Дарио Ардженто… Узнавание не мешает эмоционально захлебываться — захлебываются же балетоманы, не уставшие за много лет от вариаций одних и тех же па. Суть происходящего между фильмом и зрителем прямо с экрана разъясняет балетмейстер, показывая на танцующую Лили. Технически она несовершенна (такой же порок для балерины, как сборка фильма из штампов), никакой глубокой рефлексии по поводу искусства у нее нет, она груба и поверхностна — но она зажигает и сводит с ума. Вот и само кино действует так же.

Бесстыжая мелодраматичность и пучеглазые страсти-мордасти в «Черном лебеде» постоянно скрывают жестокую ухмылку.

Публика нервно хихикает, когда Нина, по заданию балетмейстера, пытается помастурбировать с утра и вдруг обнаруживает, что находится в компании не только плюшевых мишек, но и задремавшей в кресле мамы — и превращается в мечущуюся в поисках спасительной норки мультипликационную мышку. Кстати, о хихиканьях в зале: вроде бы, «оскаровский» психологический триллер — жанр у нас принятый для домашнего просмотра. Однако «Лебедь», хлещущий зрителя по лицу букетом роз (банальных, пошлых, желанных, роскошных, колючих — и все это они), — точно кино для большого экрана и совместного его переживания с толпой. Разница будет примерно такая же, как между настоящим походом на балет и просмотром его по телевизору.