Магическая месса Марины Омельченко

Совсем недавно во владивостокском католическом соборе Пресвятой Богородицы прошла серия концертов, посвященных 20-летию возвращения органной музыки на Дальний Восток. Как и 20 лет назад, за инструментом сидела Марина Омельченко – представить без нее органные концерты в костеле на улице Володарского, 22, наверное, просто невозможно…

Атеистка в храме

А началось все с того, что в 1995 году юную студентку – дипломницу института искусств, талантливую пианистку, однокурсница попросила об услуге.

– Я училась на музыковеда, занималась музыкой Древнего Китая и Древней Японии. А тут такая просьба: надо во время мессы играть на синтезаторе (тогда в соборе еще не было органа), – вспоминает Марина Омельченко. – Я изумилась: какая месса, какие католики? Я выросла в стране «имени 70 лет атеизма», не была даже крещена. Мало того, я родилась в Душанбе, где и православие, и католичество, сами понимаете, очень слабо представлены. Дело в том, что мои родители – энтузиасты, как многие в СССР, с группой молодых музыкантов из разных регионов страны поехали в столицу Таджикистана с нуля начинать оперный театр. Там они, флейтист и оперная певица, познакомились, поженились, там я и родилась. Правда, бабушка у нас была православным человеком, она водила меня в храм, но я, будучи ребенком, не воспринимала это всерьез. И тут такая просьба: играть мессу в соборе...

Однако мольбам подруги я все же вняла и пришла в костел. Думала, поработаю летом... Фортепиано я владела отлично, так что трудностей не предвиделось, как мне казалось. Помню, впервые играла на Троицу, служба еще в полуподвале проходила: в здании только начинался ремонт, начали сносить построенный в советское время этаж. Настоятель, отец Даниил, не говорил по-русски, я почти не говорила на английском, но кое-как мы друг друга поняли…

И получилось, что это событие поменяло всю мою жизнь, пусть не сразу и не круто, но кардинально и навсегда. Во всех смыслах – в духовном, человеческом, профессиональном. Оглядываясь на пройденный путь, могу сказать так: на все была воля божья.

В 1996 году у нас в приходе появился цифровой орган – подарок католиков из Миннесоты, старенький, но очень хороший. В нем было всего три мануала, но это ж надо было освоить! Теоретически я знала, что такое орган, но никогда не играла. Мы с отцом Даниилом открыли руководство пользователя и стали понемногу переводить, разбираться. Потом приехала американская органистка, дала мне первые уроки. Так оно и пошло, мы дали первые концерты для публики. Хотя любители органной музыки, едва узнав, что во время мессы звучит орган, стали просто приходить на службы в воскресенье.

Я еще преподавала на кафедре теории музыки, но в глубине души уже понимала, что жизнь пойдет по другому руслу. К тому все шло: во мне уже жил успех первых концертов, я поняла, что такая музыка востребована. Орган – магический инструмент, если ты в него погружаешься, то уже не вынырнешь никогда, это я точно знаю…

Судьбоносные встречи

В начале 2000-х Марину Омельченко отправили на стажировку в США, в Институт святого Томаса, на кафедру органа, где она получила, по ее словам, первые серьезные уроки.

– А в 2003 году я поехала в Москву к друзьям, и один из моих однокурсников вдруг предложил: «А пойдем я тебя с Паршиным познакомлю!» – рассказывает Марина. – Алексей Паршин для меня был живой легендой, это же глыба, органист с мировым именем! Думала, посижу тихонько у него на уроке, посмотрю. Но в первый же день мы разговорились, и он сказал: сыграй, я тебя послушаю. Послушал и тут же решил: беру тебя в свой класс, пиши заявление. Так я проучилась у него три года, хотела поступать в Московскую консерваторию. Но второе высшее с такими ценами, как в Москве, мне было просто не потянуть...

Однако к тому времени в Москву из Владивостока переехали родители Марины, и она тоже решила обосноваться в столице. Стала работать органистом кафедрального собора на Малой Грузинской улице. Но Владивосток и храм Пресвятой Богородицы не забывала никогда. Приезжала в гости, давала концерты. Многие из любителей органной музыки во Владивостоке и не догадывались, что Марина живет в другом городе…

– Переезд в Москву стал судьбоносным, – признается она. – Именно на Малой Грузинской я познакомилась с Иоганном Труммером – священником, деканом факультета концертного и церковного органа в институте города Грац в Австрии. Он сам основал эту кафедру! Однажды мы разговорились, и он пригласил меня учиться в Грац. Это оказалось в десять раз дешевле, чем в Москве! Мало того, первые несколько лет моей учебы усилиями Иоганна я жила в гостевой квартире бесплатно. Вообще, Иоганн Труммер – святой человек. Знаете, сколько он сделал для развития органной музыки на территории бывшего СССР? Он же помог установить духовой орган во Владивостоке – материально помог, морально и профессионально.

Мне вообще в жизни везет на удивительных, уникальных людей. Сначала был отец Даниил: он настолько влюблен в музыку, что для него установка органа в нашем соборе стала делом жизни. Это правда, без него здесь бы ничего этого не было. Ведь многим священникам (поверьте, я видела и знаю) просто наплевать, есть орган или нет, кто на нем играет и как. Знает какая-нибудь бабушка три аккорда, изображает их во время мессы – и ладно. А отец Даниил – уникум! Он способствовал созданию при храме концертного хора, камерного ансамбля Regina Angelorum. А вы знаете, что его мама едва ли не половину своих средств пожертвовала на покупку нового органа, вот этого, которым наш храм теперь может гордиться, Diego Cera?

Открытие Евангелия

Учеба в Граце стала для Марины Омельченко удивительной частью жизни. Это были восемь лет обретения себя в профессии, считает она.

– Там произошло мое знакомство с органом – настоящее, глубинное, – говорит Марина. – Ведь орган исторически не российский инструмент, и изучать его нужно на его родине, чтобы понять по-настоящему.

Изучение органа в Австрии для меня было незабываемо. Мы ездили по разным странам, ведь все рядом, Европа очень маленькая, играли в разных соборах.

– И тем не менее вы не прерывали связи с Владивостоком…

– Ну а как я могла все здесь оставить, ведь это в каком-то смысле и мое детище? Я и из Австрии сюда приезжала постоянно, выступала с концертами. И хорошо чувствовала, как растет интерес владивостокцев к органной музыке. Все концерты проходили с аншлагом, и это притом что мы не могли себе позволить давать рекламу. А люди шли и шли, мы проводили иногда пять концертов подряд. Приятно, что усилиями отца Даниила возродилась еще одна традиция: в пасхальных и рождественских концертах принимают участие хор собора и солисты, коллективы из Владивостока и Приморья.

Так исторически сложилось, что храмы, католические и не только, всегда были одновременно и центрами культурной жизни, при них действовали певческие школы, капеллы. И я рада, что эта традиция вернулась во Владивосток, что здесь звучит духовная музыка, ведь это огромнейший пласт мировой культуры, который прошел мимо нескольких поколений советских людей. Я музыковед с красным дипломом, но честно скажу: когда пришла в католичество, приняла веру, то открыла для себя эту музыку, узнала столько нового! Только прочитав Евангелие, я смогла понять, о чем идет речь в «Страстях по Матфею», «Страстях по Иоанну». Ведь как нам это преподавалось? В полном отрыве от библейских текстов, от сути веры, как некая театральная музыка. А потом вдруг все повернулось – и открылась новая ее сторона, тесно связанная с тем, что написано в Евангелии. В Европе я не вылезала из библиотек, переписывала ноты, привозила их сюда…

– То есть орган и органная музыка привели вас к тому, что вы приняли католичество?

– Да. И эта связь очень помогает мне. То, что я духовно понимаю суть музыки, помогает играть ее так, как она того достойна. Без такого понимания, на мой взгляд, просто сложно работать. Кстати, в Австрии я окончила два факультета – концертный орган и литургический орган, а это отдельная область, не имеющая никакого отношения к концертной деятельности. Там изучают гимнологию, литургику, это та ступень, которую просто обязан пройти органист, если он играет мессы в соборе. Ведь он постоянно работает в тесной связке со священником, службы, по сути, они проводят вместе, службу надо знать досконально и разбираться во всех нюансах. Чин мессы – то, что с наскока не сыграешь!

– У органиста физически трудная работа?

– На современных инструментах – нет. Они же на электромоторах, это не средневековые органы, которые требовали невероятных усилий от органиста: надо было не прикасаться к клавишам, а лупить по ним и так далее… Женщины-органисты – явление уже современного мира. Орган тяжел не физически, а в плане исполнительства. Нужно мыслить комплексно, ведь во время игры органист задействован весь: и руки, и ноги, и голова – тут ведь две клавиатуры, регистры. Помню, когда я впервые села за орган, было очень тяжело свести всю координацию воедино, чтобы руки, ноги, глаза работали вместе…

– Когда вы приезжаете во Владивосток, ощущаете себя дома или в гостях?

– Дома. Здесь друзья, здесь прошла такая важная и большая часть жизни. И в первую очередь я чувствую себя дома в этих стенах, в соборе. Я пришла сюда совсем девчонкой, чуть старше 20 лет, и здесь сформировалась как личность, как человек. Здесь воплотились мои мечты об установке настоящего духового органа. Представить было невозможно, что во Владивостоке появится инструмент, который можно увидеть в любой церкви Европы. Ведь не было денег на его покупку, мы собирали пожертвования по всему миру, и многие люди отдали какую-то сумму на то, чтобы наша мечта сбылась. Это все дорогого стоит… Очень хочется верить, что это все не зря, что это навсегда, останется людям, нашим детям, внукам. Понимаете, все мы под Богом ходим и знаем, какие периоды бывали в истории нашей страны: один раз эти стены уже пережили изгнание веры. И хочется, чтобы этого не повторилось.

Справка «В»

Алексей Паршин – заслуженный артист России, профессор кафедры органа и клавесина Московской консерватории. Первым из российских музыкантов был удостоен чести дать концерт в соборе Парижской Богоматери.

Орган – один из древнейших инструментов, ему две тысячи лет. Его «прародители» появились еще в Древнем Риме, но к религии отношения не имели: они сопровождали театральные постановки, бои гладиаторов. Орган эволюционировал вместе с инженерной и музыкальной мыслью, шел в ногу со временем. Все страны Европы имели свою органостроительную школу, свои нюансы. Например, французские органы звучат с неким грассирующим звуком, в Италии это инструмент мягкого звука, в Германии, если говорить о золотом веке органа, эпохе барокко и Баха, это был величественный звук.

Работа над ошибками

В публикации «Почетная Мышь и заслуженная Ведьма» была допущена неточность: на фото в роли Ведьмы из спектакля «Огниво» изображена актриса Елена Данилова, а не героиня публикации заслуженная артистка РФ Екатерина Серебрянская. Редакция приносит извинения Екатерине Павловне.

Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ