Детство остается с нами навсегда

Владимир Мельников, заместитель председателя Общественной палаты Приморья, адвокат:

– Мое детство прошло в поселке Тетюхе (ныне Дальнегорск), на берегу реки напротив Второго Советского рудника. Почти все время мы, дети из рабочих семей, с утра до позднего вечера проводили на реке. Излюбленным местом был район белых скал.

А вечерами и в выходные дни совершали набеги на рудник: для нас это был неизведанный таинственный мир. Пробирались в штольни, пытались ездить на электровозах. А еще нас манили заброшенные шахты. Для освещения использовали горняцкие карбидки. Однажды пошли в японскую шахту, оставшуюся со времен работы в Тетюхе концессии. Шахта была вертикальная, деревянная лестница – скользкая и старая. Мы стали спускаться. И вдруг тот, кто шел первым, сказал, что лестница закончилась и дальше пустота… Мы не всегда замечали риск.

Аврора Римская, старший помощник руководителя СК России следственного управления по ПК, подполковник юстиции:

– В сентябре 1984 года я пошла в первый класс. Мне особенно запомнился один случай, который произошел тогда. В детстве много времени со мной проводил мой дедушка Иннокентий Николаевич Макаров, бывший пожарный. Выйдя на пенсию, он возглавил местное добровольное пожарное общество. Это значило, что вся теория по действиям при пожаре мне была известна с малолетства, со сдачей зачетов по пожарному делу.

В тот вечер я была в квартире одна. Меня наказали родители (не помню уже за какую провинность), запретив выходить на улицу. Помню, на минуту вышла из своей комнаты, а вернувшись, почувствовала запах гари. И моментально вспомнила все истории о пожарах, рассказанные дедом. Вбежала в комнату и увидела, что горит розетка и уже тлеет портьера: видимо, произошло замыкание. Я сумела обесточить квартиру, сорвала тлеющую портьеру и потушила огонь. Затем открыла окна и выскочила на улицу, несмотря на запрет. Возле подъезда встретила маму, и только в этот момент нервы не выдержали и я расплакалась…

Александр Юртаев, депутат Думы Владивостока:

– В школьные годы я проводил все лето в пионерских лагерях. Мама работала в рыбном порту и брала для меня путевки на три смены. Воспитатели и вожатые приучили меня к дисциплине, там проявились лидерские качества. Старался всегда быть в гуще событий, получил звание «правофланговый», что в то время было очень почетно для мальчишки. В 11 лет меня выбрали командиром отряда, в котором были не только ровесники, но и старшие ребята, от 13 до 16 лет. Ничего, слушались…

А когда оставался дома, в Слободе (это район остановки «Школьная»), целыми днями пропадал на море. Недалеко от нашего дома на улице Гризодубовой находился великолепный пляж бухты Патрокл. И наш любимый маршрут на этот пляж пролегал через кладбище. На море мы с друзьями купались, загорали и ждали, когда на баркасе придут рыбаки. Они привозили чилимов, варили их на костре и нас угощали. Пахло рыбой, морской капустой, сетями. И это было счастье.

Владимир Беспалов, зампредседателя комитета по бюджетно-налоговой политике и финансовым ресурсам ЗС ПК:

– Мое детство прошло в Хабаровске, в военном городке. В послевоенное время жилось трудно, и нам, детям, хотелось помочь родителям. Ходили в лес, собирали грибы, ягоды, шишки. И если поход был удачным, были гордыми и счастливыми.

Одно из самых ярких воспоминаний – полет Юрия Гагарина. Гордость распирала уже не за себя лично, а за всю страну. Еще очень любил читать. Мама работала библиотекарем, и в моем распоряжении были лучшие книги для детей и юношества: фантастика, приключения, путешествия. Прочитал тогда все сочинения Владимира Арсеньева, да так проникся таежной романтикой, что после института уехал жить в город Арсеньев.

А еще помню как счастливые моменты своей детской жизни первомайские демонстрации. Мы заранее выдерживали в воде веточки тополя, а когда на них появлялись листочки, привязывали к ним бумажные цветы и шли на парад. Было здорово, весело и празднично!

Андрей Волков, директор муниципального учреждения «Молодежный ресурсный центр»:

– Я – третий, самый младший ребенок в семье, потому детство мое было по-настоящему радостным, я рос в особой заботе и любви близких. В детском саду увлекся музыкой, солировал на всех утренниках. В 6-летнем возрасте стал постигать азы игры на фортепиано под руководством моего первого учителя музыки Ольги Ивановны Лушниковой. Помню, как она говорила моей маме: «Ваш сын играет, как маленький Шопен». Конечно, учитель преувеличивала мои успехи, но благодаря ее любви к музыке и своим ученикам и во мне навсегда зародилась эта любовь.

Одновременно я занимался вокалом, стал солистом детского хора артемовской музыкальной школы. Помню волнение перед каждым выходом на сцену Дворца культуры угольщиков. Особенно в памяти остался концерт в мае 1985 года, посвященный 40-летию Победы. Я был солистом, а хор наш выступал в сопровождении военного оркестра! Жутко тряслись коленки… А еще были «гастроли». Помню, когда родители привозили меня к бабушке в деревню в Мордовии, на мои концерты собиралась вся Новая Федоровка! 

Александр Городний, директор музея современного искусства «Артэтаж»:

– До 6-го класса жил у деда с бабкой в Тавричанке. Я рос без отца, мама работала в ДВМП буфетчицей на пассажирских теплоходах и сухогрузах, поэтому все время находилась в море. Я к ней часто приезжал во Владивосток и знал, как пролезть незаметно в порт через дыры в заборе. Я в порту был как рыба в воде.

У деда с бабкой были большая семья и большое хозяйство: огород, коровы, свиньи, козы. На моих глазах мои дядья и тетки переженились, вышли замуж и разъехались по стране. А все домашнее хозяйство осталось на мне! Я был единственным помощником у стариков.

На меня свалилась вся живность, а еще каждый день нужно было носить воду и уголь. Это было летом, я только окончил пятый класс, хотелось гулять с пацанами, а меня использовали как батрака. А деду было жалко сокращать хозяйство, хотя тогда оно уже было не нужно в таком масштабе. От такой тяжелой жизни я сбежал к дядьке на Сахалин. Сел в Тавричанке на поезд, доехал до Владивостока, перелез через забор порта и пробрался на теплоход «Белоостров», который ходил по маршруту «Владивосток – Сахалин». И на этом теплоходе, под шлюпкой, меня обнаружили уже в море.

Я прожил у дядьки в Невельске все лето. Он был главой администрации города. А его сыновья – моими ровесниками, и мне там было вольготно. Но в это время моя родня написала заявление в милицию по поводу моей пропажи. Конечно, дядька написал деду с бабкой, что я у него и все у меня благополучно. Когда я вернулся, дед выдал мне шахтерского ремня. Но я на него не в обиде.

Виктор Галкин, заслуженный деятель искусств РФ, доцент кафедры актерского мастерства института искусств:

– Фильм «Тимур и его команда» и одноименную повесть Аркадия Гайдара любили все советские мальчишки, выросшие в послевоенное время. Я рос в Казахстане, в Семипалатинской области, в поселке Кокпекты. Мы тоже воспитывались на произведениях Гайдара. И у нас был штаб в погребе, в котором мы собирались и разрабатывали планы помощи ветеранам войны и старикам. Мы реально чистили пожилым людям сараи под уголь и дрова, носили воду, пололи огороды. У нас была своя телеграфная связь – из веревок и консервных банок. Все было по-взрослому. То есть мы были настоящими тимуровцами.

Но были у нас и квакинцы, среди них был мой младший брат Саша. И мы с ним рассорились из-за какой-то мелочи в этом погребе. Но когда отряды дрались между собой, я пытался уберечь братишку, чтобы его кто-нибудь не ударил. Потом наша тимуровская команда распалась: мы вступили в комсомол…

Сейчас говорят, что пионеры нам не нужны, что это политическое движение. Чушь полнейшая! Пионеры никогда не были политизированы. И не шли строем за партией. Это те же самые бойскауты, которые собирались по интересам и делали нормальные дела.