Конец «цветения сакуры»

(Продолжение. Начало в номере за 9 декабря 2015 года)

В прошлом номере мы рассказывали о том, как в декабре 1941 года во Владивостоке была ликвидирована шпионская группа Василия Аянко, завербованного китайским резидентом Ви-Си-Лином еще в 1924 году.

…В конце июня 1945 года в собственном доме на улице 2-й Флотской (ныне улица Шепеткова) был убит Юрий Соколовский, работавший на Дальзаводе чертежником. Его задушили петлей из капроновой веревки. Во время осмотра места преступления капитан милиции Виктор Вакуленко нашел сборник стихов японского поэта Сайге, изданный в Токио в 1944 году. Книга лежала на подоконнике, накрытая газетой «Красное знамя».

На 17-й странице, где была закладка из папиросной бумаги, напечатаны стихи:

Заснул я в тоске ожиданья,

Мне снилось всю ночь:

Весна пришла. А наутро

Сбылся мой вещий сон:

Сакура зацвела.

Причем строчка «сакура зацвела» была подчеркнута химическим карандашом.

Зацепиться не за что

По факту убийства гражданина Соколовского Юрия Карловича, 1897 года рождения, отделом уголовного розыска Управления НКВД Приморского края было возбуждено уголовное дело. Но через три дня это дело у милиции забрали согласно приказу из Москвы и передали местным чекистам «ввиду особой секретности в интересах государственной безопасности». Расследование преступления было поручено специально созданной группе при Управлении НКГБ Приморского края, в которую входили три сотрудника с особыми полномочиями.

О ходе расследования было приказано докладывать лично в Москву и.о. начальника 7-го отдела 2-го Управления НКГБ СССР Михаилу Бутенко. Седьмой отдел, или «семерка», занимался борьбой с агентурой иностранных разведок, наблюдением за посольствами, иностранными миссиями и иностранными подданными на территории СССР.

Как показала судебно-медицинская экспертиза трупа гражданина Соколовского, проведенная под контролем главного судебно-медицинского эксперта Приморского края Владимира Рожкова, с момента убийства чертежника и до обнаружения его тела прошло не более трех суток. И это соответствовало действительности. Чертежника спохватились, когда он два дня без предупреждения отсутствовал на работе. Ранее с ним такого не случалось. Прогул без уважительной причины – это ЧП на оборонном предприятии. И поскольку Соколовский жил один, а домашние телефоны тогда были только у высокого начальства, к чертежнику послали нарочного. Он и обнаружил тело.

Получив уголовное дело, чекисты стали изучать биографию и круг знакомых убитого. Судя по документам в отделе кадров Дальзавода, Соколовский с отличием окончил кораблестроительный техникум в городе Николаеве в 1928 году. После чего он был направлен на работу в Ленинград, на «номерной» завод, занимавшийся ремонтом военных кораблей, где проработал мастером корпусного цеха до 1938 года, то есть до прибытия во Владивосток. Причина изменения места жительства в личном деле не указывалась.

Юрий Карлович не пил, не курил. Коллеги характеризовали чертежника как серьезного, ответственного, пунктуального человека, который имел к тому же явную военную выправку. Хотя сам Соколовский не раз заявлял, что в армии не служил из-за болезни легких. Почему он жил бобылем и была ли у него женщина, никто не знал. О своей личной жизни чертежник никому не рассказывал: друзей-приятелей среди сослуживцев у него не было.

Во время войны у него была бронь как у высококлассного корпусника. Зимой 1943 года, работая на холоде, Соколовский застудил почки, попал в больницу и после выздоровления в корпусной цех не вернулся. Его перевели в чертежный отдел по его же просьбе. И хотя Юрий Карлович не был коммунистом, в парторганизации завода о нем отзывались как о человеке политически грамотном, который «в первых рядах подписывался на государственные военные займы». То есть убитый при жизни был положительной личностью, недругов не имел и, по данным милиции, с криминалом никогда не пересекался. Соседи Соколовского ни хорошего, ни плохого о нем сказать не могли. Как будто и не жил он с ними на одной улице семь лет. Иными словами, куда ни кинь, а в расследовании убийства везде клин.

С Невы на Тихий...

И все-таки чекисты нащупали ниточку, которая привела их к неожиданному открытию. В анкете, которую Соколовский заполнял при поступлении на работу на Дальзавод, он указал, что иностранными языками не владеет. Но у него дома нашли книгу со стихами на японском языке, да еще и изданной в стране вероятного противника СССР. И это в то время, когда добрососедские отношения между Советским Союзом и Японией висели на волоске, а за обладание зарубежным изданием запросто можно было получить срок за шпионаж. Отсюда возникали два вопроса: зачем человеку книга на японском языке, если он изъясняется и пишет только по-русски, и где он ее взял? Ответов на эти вопросы не было.

Однажды, во время очередного опроса коллег Соколовского один из чертежников вспомнил прелюбопытный факт. Весной 1945 года кто-то принес в отдел несколько американских технических журналов, рассказывавших о новинках кораблестроения в мире. Журналы были трехгодичной давности, с замасленными страницами и большим количеством цветных фотографий. Скорее всего, их нашли в каюте какого-нибудь судна, поставленного на ремонт в сухой док. Чертежники всем коллективом (шесть человек, все с техническим образованием) попытались перевести подпись под фотографией танкера, построенного на судоверфи в Австралии. И застряли на неизвестном техническом термине. Помог Соколовский: он посмотрел на страницу и... тут же выдал перевод всего текста. В тот момент никто не обратил внимания на его лингвистические способности, ведь чертежники были увлечены журналом. Но в их подсознании этот случай отпечатался.

Дальше – больше. В разговоре чекистов с начальником отела кадров, проработавшим на предприятии много лет и знавшим, пожалуй, всех дальзаводчан по имени-отчеству, вдруг выяснилось, что Соколовский попал на завод по рекомендации... инженера Николая Лопатина. Того самого, который был арестован еще в декабре 1941 года как член шпионской группы. Лопатин тогда объяснил, что со своим протеже он познакомился в Ленинграде в 1934 году во время стажировки на «номерном» заводе, где работал Юрий Карлович. Хорошие специалисты-судоремонтники во Владивостоке были наперечет, и Лопатин подбил нового приятеля на переезд с берегов Невы на берега бухты Золотой Рог. Уговаривать Соколовского не пришлось.

Арсенал под дровами

Получив информацию о связи убитого чертежника с железнодорожником Василием Аянко, членом шпионской группы, ликвидированной в декабре 1941 года во Владивостоке, контрразведчики подняли это дело из архива и, перелопатив его от корки до корки, не нашли фамилии Соколовского. Тем не менее они сделали определенные выводы: такое знакомство не возникает на пустом месте и без обоюдного интереса. Судя по всему, Соколовский – один из тех, кого Аянко и Лопатин не сдали на допросах, поэтому чертежник избежал задержания в 41-м году. Сколько этих агентов еще скрывается во Владивостоке, неизвестно.

После этого открытия в НКГБ Приморского края приняли решение провести более тщательный обыск дома и квартиры Соколовского. Напомним, что чертежник снимал половину частного дома с печным отоплением на улице 2-й Флотской. Дом еще был под арестом, и в нем никто не жил. А его бывший постоялец покоился на одном из погостов Владивостока (сегодня от этого кладбища, расположенного в лесном массиве в районе улицы Сабанеева, остались еле заметные холмики и полуистлевшие металлические памятники; последний раз здесь хоронили в 1956 году. – Прим. авт.). Отметим, что Юрия Карловича похоронили с почестями как передовика производства. Его убийство было преподнесено трудовому коллективу Дальзавода как криминальное.

Чекисты перевернули весь дом и квартиру Соколовского, но обыск результатов не принес. Были даже вскрыты полы и просеян шлак на чердаке. Тщетно! Повезло в дровяном сарае: под поленницей березовых чурок они наткнулись на небольшой деревянный ящик, обитый полосками оцинкованного металла. Когда сбили навесной замок, внутри оказалась переносная радиостанция «Север-бис» с двумя комплектами батарей питания, восьмизарядный полуавтоматический пистолет «Намб» тип 14, состоящий на вооружении офицеров японской армии, а также к нему три полные обоймы и 50 патронов россыпью, граната Ф-1. Еще в ящике находились японско-русский словарь и несколько толстых тетрадей, исписанных аккуратным мелким почерком. Записи были на русском и японском языках. Пять бланков чистых советских паспортов, три чистых бланка паспорта Страны восходящего солнца, пять пачек американских долларов на общую сумму 50 тысяч зеленых, 40 золотых червонцев, печати и штампы различных советских учреждений и предприятий, чистые бланки орденских и офицерских книжек, бланки командировочных удостоверений.

В этот же день из Владивостока в Москву была отправлена шифрованная телефонограмма на и.о. начальника 7-го отдела 2-го Управления НКГБ СССР Михаила Бутенко:

«Совершенно секретно. 15 июля 1945 года сотрудниками Управления НКГБ Приморского края во время обыска в частном доме, на квартире Соколовского Ю.К., проживавшего по адресу город Владивосток, улица 2-я Флотская, были обнаружены (далее следовал полный список найденного. – Прим. авт.)…Данные предметы и документы находились в деревянном ящике, скрытом в тайнике, в полу дровяного сарая. Как я сообщал ранее, Соколовский был убит (задушен) 28 июня 1945 года. Убийца пока не найден. Судя по всему, убийца не знал местонахождение тайника. По записям в тетрадях можно сделать вывод, что Соколовский Ю.К. был членом шпионской группы Василия Аянко, ликвидированной во Владивостоке 7 декабря 1941 года. Сам Василий Аянко был завербован китайским резидентом Ви-Си-Лином в 1924 году. Не исключаю, что во Владивостоке могут находиться еще несколько членов группы Аянко, избежавших задержания.

Начальник УНКГБ Приморского края генерал-лейтенант Михаил Гвишиани».

(Окончание следует)

Автор: Сергей КОЖИН