Операция «Владей Востоком»

Официальной датой рождения Владивостока считается 2 июля 1860 года. Но русский пост появился здесь по меньшей мере за год до этого – в ходе секретной операции по занятию гавани Золотой Рог, которой руководил генерал-губернатор Восточной Сибири Николай Муравьев-Амурский.

Работая недавно в архиве Приморского отделения РГО – ОИАК с подшивками старых газет, я обнаружил сенсационный материал.

Речь идет о воспоминаниях солдата Ивана Чугунникова о первых экспедициях по Приамурью и Приморью, опубликованных 27 октября 1897 года в газете «Владивосток». Чугунников участвовал в первых сплавах по Амуру, а в 1859-м попал в экспедицию полковника Будогосского, которая прошла Уссурийский край с севера на юг, от Хабаровки до Владивостока. Его рассказ интересен по многим причинам.

Приведем текст воспоминаний (в сокращении).

Иван Николаевич Чугунников, «Из Амурской старины»

«В 1855 году в селении Шилкинском была снаряжена первая военная экспедиция для занятия Амура под начальством графа Муравьева-Амурского. Ранней весной двинулась она вниз по Шилке и Амуру эшелонами поротно в составе 3-го и 4-го батальонов и артиллерии. Передвижение было совершено на плотах, кои сопровождали несколько шестивесельных катеров. Не буду здесь описывать трудностей пути по неизвестной реке и местности, лишений и несчастий, которые нам приходилось испытывать и переносить.

Доплыли мы до места, где ныне расположен Благовещенск… Тут мы были остановлены китайцами против их города Айгуня. Пошли переговоры, и китайцы никак не соглашались нас пропустить. Китайские чиновники, да и население вело себя крайне заносчиво и дерзко. Муравьев, видя это и сознавая, что никакими словесными доводами их не урезонишь, пошел напролом. Он приказал выгрузить с плотов артиллерию, выставить ее на противоположном Айгуню берегу Амура и приготовиться к бою. Все это совершалось на глазах китайцев. Когда все было готово, Муравьев через чиновников и переводчиков послал сказать Айгуньскому губернатору, что если они будут задерживать войска и не пропустят плотов, то он сотрет с лица земли их город и двинется дальше. Только тогда прибыли китайские власти и покончили дело миролюбиво, согласившись на пропуск.

Поплыли мы вниз по Амуру до нынешнего Хабаровска, где стояла одна китайская фанза, а кругом был дремучий лес. Осмотрев местность, начальство нашло ее вполне пригодной для города и назвало это будущее поселение «городок Королёк». Оставив здесь часть людей и довольствие, экспедиция двинулась вперед… На месте Николаевска оставили полностью 4-й батальон, а остаток 3-го батальона, в котором я служил, решили отправить обратно в Забайкалье. По мере движения вверх запасы стали истощаться, люди падали духом, настали холодные утренники, а потом наступили заморозки…

В селение Шилкинское мы пришли, потерявши многих товарищей по дороге, поздней осенью… и опять занялись подготовкой новой экспедиции. Всю зиму к нам подвозили из внутренней Сибири провиант и разные необходимые предметы. Весной 1857 года пришел к нам 2-й батальон, стоявший в Верхне-Удинске (ныне Улан-Удэ. – Прим. авт.), и был сплавлен до нынешнего Благовещенска, где он занялся постройкой жилья. С наступлением весны 1858 года выступил и 3-й батальон, забрав с собой забайкальских казаков-переселенцев.

Развезя по берегу переселенцев, мы добрались наконец и до места расположения города Королька, впоследствии названного Хабаровском. Была уже осень; наскоро мы построили кое-какие хижины и землянки, пережив в них первую зиму.

Весной 1859 года был составлен отряд, в который попал и я, под командой полковника Генерального штаба Будогосского и капитана Турбина. На трех канонерских лодках… отправились мы бечевою вверх по Уссури и Сунгаче обследовать Южно-Уссурийский край. Берегом озера Ханка дошли до местности Турий Рог и, выделив там небольшой отряд, направились пешком к бухте Золотой Рог. У живущих по пути китайцев нанимались подводы – быки, и эти же китайцы служили нам проводниками по неизвестным тропам – дорог в то время не существовало.

Так добрались мы до нынешнего Никольского, где в то время стояло несколько китайских фанз, принадлежащих богатому китайцу Су-пу-тину, именем которого ныне зовется речка Супутинка (ныне Комаровка. – Прим. авт.). Нельзя не вспомнить этого старика, сделавшего для русских много хорошего. Так, например, он впоследствии не только давал у себя безвозмездный приют всем проезжающим, но и кормил бесплатно целые роты и снабжал еще провиантом на дорогу. При бывшем вскоре нападении хунхузов Су-пу-тин был окончательно разорен.

Везде, где мы шли, местность наносилась на карты и помечались места будущих поселений и расположения войск. Наконец дошли мы до Владивостока, где была кругом тайга, и только близ угла Светланской и Алеутской было две-три китайских фанзы, да в овраге у Морского собрания стояла хатка, в которой жила горсть матросов, прибывших сюда морем…»

Маскировка и тишина

Воспоминания Ивана Чугунникова весьма ценны, поскольку это рассказ очевидца событий, о которых осталось мало свидетельств. Ни Муравьев-Амурский, ни другие участники присоединения Уссурийского края к России (Будогосский, Шефнер, Комаров) мемуаров не оставили.

Описанный Чугунниковым поход относится к событиям 1855 года. То есть территория Приамурья еще принадлежала Китаю, а Муравьев уже ставил здесь русские поселения и посты. С точки зрения права той эпохи, возможно, есть вопросы, но, откровенно говоря, не прояви губернатор эту настойчивость и инициативу, не существовало бы сейчас никакого российского Дальнего Востока. В мае 1858 года Муравьев подписал с китайцами Айгуньский договор и после этого официально объявил об основании поста Хабаровка. Согласно же Чугунникову пост там уже стоял и назывался Королёк.

Что касается Владивостока, отметим, что по мере приближения к Золотому Рогу Чугунников указывает на присутствие китайцев. О многочисленном китайском населении в крае писали также Усольцев, Гамов и Максимов.

Экспедиция Будогосского шла на юг Уссурийского края тремя партиями, и та часть отряда, где был Чугунников, добралась до бухты Золотой Рог в июне 1859 года. Как вспоминает солдат, они увидели здесь «две-три китайских фанзы» да хатку в овраге у Морского собрания, «в которой жила горсть матросов, прибывших сюда морем».

Морское собрание находилось на месте нынешнего Матросского клуба. Это одно из самых укромных мест в центре города – раньше там был овраг, частично сохранившийся до сих пор. С моря его не видно даже сейчас. Такая маскировка вполне объяснима: в 1859-м бухта Хай-Шен-Вей (так тогда назывался Золотой Рог) России еще не принадлежала.

Таким образом, летом 1859 года на берегу будущего Золотого Рога уже стоял дом, где жили русские моряки. Кто они такие? Версии могут быть разными. Например, такая. Незадолго до прибытия экспедиции Будогосского в бухте Золотой Рог побывал лично генерал-губернатор Муравьев-Амурский. Он прибыл сюда в июне 1859 года на корвете «Америка», и можно предположить, что именно он высадил здесь моряков, дабы выставить пост. Известно, что Муравьев, осмотрев бухту, пришел в восторг и планировал именно здесь сделать главный порт. Не зря же он дал ей такое звучное название: порт Владивосток (поначалу в документах губернатора так именовалась бухта Золотой Рог). Уссурийский край тогда еще не принадлежал России, что заставляло Муравьева действовать скрытно.

В шканечном журнале парохода «Америка» от 18 июня 1859 года есть запись: «В 2 часа дня вошли в пролив Гамелена (Босфор-Восточный. – Прим. авт.) и пошли по его изгибам. В 3 часа при выходе из Гамеленова пролива встретили шлюпку с корвета «Новик», отыскивающих партию топографов, взяли ее на буксир и пошли в залив Герен (Амурский. – Прим. авт.)».

То есть помимо «Америки» в то время в заливе Петра Великого находился корвет «Новик», и матросы, высаженные в гавани, были либо с «Америки», либо с «Новика». Топографы, которых искала команда «Новика», по-видимому, и были Чугунников сотоварищи, но они появились здесь чуть позже, когда матросы уже построили «хатку». Возможно, что они пробыли здесь до июня 1860 года, когда их сменил отряд прапорщика Комарова.

Загадка прапорщика Комарова

Секретность операции по высадке в порту Владивосток привела к тому, что мы до сих пор слабо представляем, что происходило на берегах бухты в те времена. Мы не знаем, кто были первые русские жители Владивостока, о которых пишет Чугунников, и почти ничего не знаем о тех, кто официально основал Владивосток, даже о прапорщике Комарове.

Документов о деятельности Комарова во Владивостоке почти нет. Его имя не упоминается ни в приказе губернатора Приморской области Казакевича об основании поста, ни в шканечном журнале транспорта «Маньчжур». Нигде, кроме рапорта майора Хитрово, который проверял пост весной-летом 1861 года и якобы за пьянство отстранил Комарова от командования постом. Сделано это было 2 июля 1861 года (странное совпадение: день в день через год после высадки), а через два дня в посту появился новый начальник – лейтенант Евгений Бурачек, списанный по болезни с клипера «Разбойник».

Интересно, что Бурачек Комарова не видел, о чем пишет в своих мемуарах. Куда Комаров пропал за эти два дня, одному Богу известно. Да и был ли он вообще? Возможно, под этим псевдонимом скрывался кто-то другой, поскольку высадка отряда Комарова происходила в секретных условиях. Если же он и был, то дальнейшая судьба его неизвестна – после Владивостока Комаров как в воду канул…

Надо сказать, что секретность операции была вполне оправданна, поскольку не только русские имели виды на эту гавань. В августе 1861 года в Золотой Рог вошел британский корвет «Энкаунтер» с вице-адмиралом Хоупом на борту, который пытался выведать у Бурачка, где проходит граница с Китаем и где находятся русские войска. Бурачек отвечал уклончиво, и Хоуп покинул гавань, не получив ответы на свои вопросы. Вообще, Бурачек и сам не знал подробностей: он был назначен начальником поста 24 июля 1861 года, когда завеса секретности продолжала висеть над полуостровом Муравьева-Амурского плотным туманом… 

Автор: ​Сергей КОРНИЛОВ, действительный член Русского географического общества