А в душе жил постоянный страх…

Я родилась в 1938 году в селе Яковлевка Уссурийского района. Оттуда же родом были и мои родители: Александр Петрович Новоселов, 1903 года рождения, и Марфа Емельяновна Слюсарь, 1911 года.

Семья-то большая, да мужиков извели

Когда я родилась, у нас была большая семья, жили большим двором: братья отца, Санько и Трифон, их жены и дети, бабушка – мать отца, мои родители и я.

В январе 1940-го от воспаления легких умер мой отец. Потом началась война, но, не успев отправиться на фронт, дядя Трифон уехал от нас в черном воронке: его арестовали за то, что «оскорбил» сборщиков денежного займа. Когда они пришли и стали говорить про покупку облигаций, он показал свои единственные, рваные во всех местах брюки, и это сочли оскорблением…

Так в семье остались только женщины да дети. Жили мы в доме, который состоял из одной комнаты. Русская печь, плита да глиняные полы. Из мебели были стол, за которым трапезничали всей семьей, лавки и сундук – он служил и стулом, и столом: я за ним уроки делала, когда в школу пошла. На большой деревянной кровати, которую сделал отец, теперь спали мама и младшая сестра. Бабушка спала на солдатской кровати, сын тети Тани – на печке, а мы с братом – на лавке.

В углу комнаты была аккуратно сложена горкой постель: рядно (домотканое полотно), ватники, подушки и солдатские одеяла. Простыней тогда у нас не было. Моя мама в девичестве занималась ткачеством, ее рядно, полотенца служили нам верой и правдой долгие годы. Еще от мамы мне в приданое досталась сотканная ею матрасовка, которую я, уже будучи взрослой, набивала соломой, и не было мне лучше постели…

Земля родит, а ты трудись

В 1941 году всех мужчин забрали на фронт, в селе остались старики, женщины, дети. Матери с утра до ночи работали на колхозных полях. Дети оставались дома и рано освоили домашнюю работу.

Основным кормильцем был огород 50 соток. Был и скот: корова, поросенок, куры. Их надо было кормить, поить, ухаживать за ними, следить за огородом. Мать, уходя на работу, давала нам задания: «Ты кукурузу прополешь, тыкву. Ты наберешь травы поросенку»… И мы целыми днями копались в огороде, управлялись по хозяйству. Какое там гулять – времени не было. Заканчивали работу на огороде – шли толочь просо, кукурузу, молоть зерно. А когда шла уборка урожая, бывало, к ночи в доме вырастали горы подсолнухов или кукурузных початков – их надо было чистить, лущить…

Брат с бабушкой ходили в сопки за дикоросами, земляникой, с пустыми руками не возвращались. С осени мы загружали чердак припасами на зиму. Бабушка сушила мешок сладкой тыквы. Под стрехой (центральная балка крыши) висели гроздья калины, сушеные дикие абрикосы и яблоки. Все это помогало выжить.

Сладостей мы не знали. Да что сладости – хлеба не каждый день хватало. Особенно трудным был 1944 год – засушливый, земля не уродила. Вместо хлеба тогда давали шрот – соевый жмых. Его заваривали, присаливали и жарили в русской печи на сковородке. Выручала кукуруза, соя, просо с огорода: мы их толкли, мололи. Много выращивали семечек, фасоли. Собирали по весне гнилую картошку на полях, ее долго чистили, мыли, потом отцеживали крахмал и жарили лепешки из него. А главная спасительница – русская печь. С утра в ней стояли котелки с пустыми щами – на крапиве, на лебеде. Но в печи они настаивались, к вечеру были почти вкусными, да еще и теплыми.

Мясо, молоко, яйца мы почти не видели – все сдавали на госпоставку. Если удавалось что себе оставить, так это был праздник. Тогда мы пили чай не как всегда – пустой и без сахара, а забеленный молоком и с кусочком хлеба. Правда, все равно без сахара. Его не было… Лук, табак, семечки возили на рынок, сдавали там оптом недорого, на вырученные деньги покупали то, что нужно было.

А за сопками – японцы

Лет с пяти-шести я стала с детьми постарше ходить на работы в помощь фронту. Помню, мы ходили заготавливать корм для колхозных овец. Колоски на поле после уборки хлеба собирали, чтобы ни зернышка не осталось.

Голодно и грязно – вот что такое военные годы. Ходили босиком едва ли не круглый год, с весны до конца осени.

Вши одолевали, ведь мыла не было. Для стирки мама готовила щелочь: засыпала древесную золу в полотняную тряпку, накрывала ею лубок (выдолбленная из дерева кадушка) и лила сверху кипяток. Эту щелочь использовали и для того, чтобы помыть детей.

Военные годы я помню как годы постоянного страха. Вроде как далеко мы были от фронта, а страх жил в душе. В деревне – светомаскировка, в доме – разговоры о том, какие зверства творят гитлеровцы: об этом писали в газетах, а еще приходили женщины-активистки и рассказывали. В подполе у нас все было оборудовано и припасено на случай бомбежки. Мы ведь знали, что японцы ой недалеко – за сопками.

Кумач на тополе

Через нашу деревню проходила дорога на Пушкинский полигон. Летом 45-го туда постоянно шли танки, военные машины. А по дороге на Линевичи – колонны красноармейцев. Лето, жара. Они идут потные, уставшие, гимнастерки мокрые. Тяжелые ботинки с обмотками, скатка и вещмешок за плечами, оружие. В центре села, у колодца, они останавливались попить и набрать воды. Мы подбегали, протягивали тайком утащенные у бабушки листы табака: знали, что им хочется курить.

А когда начались военные действия в Маньчжурии, в нашем селе слышны были взрывы и канонада…

Хорошо помню день, когда Япония подписала капитуляцию. Я уже пошла в первый класс. Чуть раньше вернулся с фронта сосед, дядя Кузьма. Помню, он приходил к нам, присаживался на корточки и рассказывал про войну, про то, как было на фронте. Во дворе у него росли высокие тополя. Так вот в тот день он повесил на тополе кусок кумача…

А потом потянулись с юга колонны пленных японцев. Их никто не обижал. Они так же, как летом красноармейцы, останавливались у колодца в центре села, ночевали в пустовавшем доме и утром шли дальше, в сторону Уссурийска. Потом японцы построили мост через Суйфун.

Нам с фронта ждать было некого. Брат мамы – Афанасий на войне был контужен, лежал в госпиталях. В 1947 году он приехал к нам, собрал мужиков в селе и они перестроили наш дом, сделали деревянные полы…

Татьяна ПЯТКОВА (в девичестве Новоселова), село Фадеевка

«Я помню. Помните и вы»

Мы продолжаем, уважаемые читатели, публиковать письма, пришедшие от вас в ходе акции «Я помню. Помните и вы».

В них труженики тыла, дети войны делятся воспоминаниями о том, как пережили Великую Отечественную. А вы помните, КАК это было? Помните, как жилось тогда, что люди говорили, что делали, как выносили это неимоверно трудное время?

Расскажите нам о том, что вы помните. Это нельзя забывать, эти воспоминания просто не имеют права уйти и кануть в безвестность.

Расскажите! Мы не имеем права забыть эти четыре страшных года – с 1941-го по 1945-й.

Ваши мама, папа, бабушка или дедушка рассказывали вам, как жилось во время войны? Поделитесь с нами, со всеми читателями «В».

Наш адрес: 690014, Владивосток, Народный проспект, 13, газета «Владивосток», акция «Я помню. Помните и вы».

Для электронных писем [email protected], с пометкой «Акция «В».