Соединяет берега седой от ужаса паромщик
До каких пор власти и портофлот будут “не замечать”, что состояние местных морских перевозок чревато трагедией?
Я хочу рассказать незатейливую историю о том, как я и мой сын Паша 11 лет добирались в Рождество из Владивостока на остров Русский. Не ждите сказки. Все – увы! – суровая быль. По ходу я позволю себе ряд советов тем, кто пока еще не проходил, но, не приведи господь, вынужден будет пройти на пароме маршрутом Владивосток – остров Русский.
Итак, гордый человек, отправляясь этой дорогой жизни, смири свою гордыню и приготовься к испытаниям уже на берегу. Чтоб узнать расписание движения паромов – этих странного вида раздолбанных и вонючих плавсредств, попытайся дозвониться в справочную портофлота по телефону 22-08-23. Ведь информация, передаваемая ежедневно по краевому радио, не дает ничего определенного ни уму, ни сердцу потенциального пассажира. Дозвонился? Молодец! Значит, ты был настойчив и, несмотря на бесконечные “занято”, верил в победу. Не жди, что придется много запоминать, потому что по сравнению с предыдущими годами рейсов на Русский осталось всего пять – по паре утром-вечером и единственный дневной.
Мы с Пашей не придумали ничего лучше, как ехать этим самым дневным. Отнесли в кассу 60 рублей за билеты (40 – взрослый, 20 – детский, дороже на владивостокском транспорте, как известно, нет ничего) и кинулись к пирсу, от которого уже готово было отвалить перегруженное автомашинами и людьми горе-корыто.
Умные да бывалые так, как мы, никогда не поступают. Они приходят минимум за полчаса до отхода парома, занимают места в его смрадных помещениях, гордо именуемых салонами, и, умостившись на жестких скамьях, замирают. Здесь нет ни мужчин, ни женщин, не принято уступать место ни старухе, ни калеке, ни мадонне с младенцем. Здесь есть только тот, кто успел, и тот, кто опоздал.
Тем временем палуба забивается машинами, а в зазоры между бамперами и дверцами, не сумев проникнуть в переполненный “салон”, утрамбовываются последние пассажиры. Так, стоя на палубе, отчалили и мы с сыном.
Поначалу все было ничего. Паром “Уссурийский залив” бодро давил ледок, пилил себе к цели. Мысли о штанах с начесом, меховом комбинезоне и сибирских унтах начали подкрадываться исподволь, где-то на исходе первого часа январской “морской прогулки”. Начальное окоченение совпало с кризисной точкой, когда паром уперся в непосильную для него ледяную глыбу и остановился прямо посередь залива в глубокой задумчивости. Крепчал морозец, свистел ветерок. Запрыгал, пытаясь согреться, сын. Отчаянно заорали чайки, и, приоткрыв-таки последним усилием дверь “салона”, я вдавила свое замерзшее чадо в чужие тела.
Паром стоит. На него с берега Эгершельда скорбно глядят ледоколы “Красин” и “Адмирал Макаров”. “Мы – корабли стратегические, - вздыхают они. – Тебе, брат паром, могли бы помочь ледоколы-малыши типа “Ильи Муромца”, да они давно сгнили на кладбище кораблей в небезызвестной на острове Русском бухте Труда”. Паром – куда деваться? – пятится назад и, поднатужась, берет левее. Так, по-черепашьи, и доползает сперва до канала, потом – до Подножья (конечная точка пути).
При подходе к заветному пирсу людской поток устремляется из тесного нутра наружу. В мегафон что-то сверху кричит капитан - типа всем, б...… стоять, пока не спущу аппарель! Машины зверски газуют – люди послушно глотают выхлоп. Успеть бы к автобусу. Он маленький, “пазик”, всех не возьмет. А мерзнуть дальше, теперь уже на продуваемой всеми ветрами остановке, сил нет никаких! Повезло: сына я затолкала к знакомым в попутку. Сама не влезла. И на автобус опоздала.
Следующий подошел спустя полчаса. К этому долгожданному моменту мои ноги и нос потеряли чувствительность, как после укола новокаина.
Потом мы бежали по льду через бухту Новик к забытому богом поселку Минка. Читали рассказ Джека Лондона “Любовь к жизни”? Приблизительно тот же сюжет. Еще бы чуть-чуть, и осталась бы я с носом, а верней – без него. Родня отогрела, поднесла стопарь. Оттаивание шло мучительно больно, но это была уже боль спасения.
Эту страшную сказку со счастливым концом некоторые земляки - не чета нам с сыном - проходят ежедневно, мотаясь из дома на работу между островом и большой землей. Ходят упорные слухи, что в связи с жестокими морозами и льдами число рейсов на Русский значительно сократится. А это значит, что впереди у тех, кто пользуется адской дорогой, еще более страшные испытания.
Слышу плач и стоны... … Нет денег: на ледоколы, на приличный большой паром типа “Бригадира Ришко” (а ведь было дело – ходил он на Русский), на теплушку на Подножье, чтоб спасаться от ветра в ожидании автобуса (а ведь тоже была, да сгорела). Чего еще нет? Нашего местного мини-“Титаника”. Для этого не то что денег – и айсберга никакого не нужно.
Автор: Наталья ОСТРОВСКАЯ, собкор газеты "Комсомольская правда", специально для "В"
