Вспомнили про шариат, когда сели задницами на ледники...

В последнее время в печати, на телеэкранах зазвучали высказывания некоторых отечественных политических деятелей о необходимости - дабы сберечь бесценные человеческие жизни - начать переговоры с Асланом Масхадовым, как с единственным хоть в какой-то степени легитимным (правда, находящимся в федеральном розыске) представителем чеченской власти. Надо ли это делать? Вопрос. Ведь любая передышка будет только на руку боевикам. С другой стороны, список жертв войны, порой безвинных, растет каждый день.

26 май 2000 Электронная версия газеты "Владивосток" №790 от 26 май 2000

В последнее время в печати, на телеэкранах зазвучали высказывания некоторых отечественных политических деятелей о необходимости - дабы сберечь бесценные человеческие жизни - начать переговоры с Асланом Масхадовым, как с единственным хоть в какой-то степени легитимным (правда, находящимся в федеральном розыске) представителем чеченской власти. Надо ли это делать? Вопрос. Ведь любая передышка будет только на руку боевикам. С другой стороны, список жертв войны, порой безвинных, растет каждый день.

...История, как известно, любит повторяться. Дело в том, что переговоры в формате Трошев -Масхадов уже проходили, и было это ровно пять лет назад - весной 1995-го.

Тогда в их организации и проведении самое непосредственное участие принимал наш земляк, заместитель командира соединения морской пехоты ТОФ полковник Сергей Кондратенко. “В” уже не раз публиковал интереснейшие фрагменты “чеченских” воспоминаний этого боевого офицера. Сегодня нам показалось любопытным предложить вниманию наших читателей очередной фрагмент - именно о переговорах между российским и чеченским командующими.

Рассказ об организации и проведении переговоров Масхадова с командующим группировкой наших войск в Чечне генерал-майором Трошевым, которые проводились в Новых Атагах 28 апреля в доме местного жителя Резвана, нужно начинать с 25 апреля. В этот день мы с полевым командиром Исой Мадаевым обсуждали детали и порядок проведения этих переговоров. Особое внимание было обращено на обеспечение безопасности участников переговоров - высших должностных лиц противостоящих сторон.

Решая вопрос о количестве и местах нахождения охраны во время переговоров, Иса сказал мне, что он возьмет с собой и выставит во дворе и перед домом Резвана 20 человек. Из этого следовало, что и нам нужно было брать с собой такое же количество людей для охраны, а это целый взвод только с одной стороны. С двух же сторон в обеспечении охранения было бы задействовано около 50 человек. Такое количество людей в охранении было лишним. Я сказал об этом Мадаеву и предложил для охраны взять с собой по 10 человек с каждой стороны. Мы заспорили. В итоге Иса согласился, но сказал мне:

- Сергей! Ты знаешь, на обеспечение этих переговоров у меня просятся гораздо больше двадцати человек. Все хотят побывать на переговорах, посмотреть на то, что там происходит. Я вынужден, ограничивая количество охраны, отказывать им. Некоторые из-за этого обижаются до слез.

Я подумал про себя, что боевики в этой ситуации хотят не столько на переговоры посмотреть, а себя показать. Еще раньше во время предыдущих встреч с ними я заметил, что уж очень они любят покрасоваться и показать себя в период общения с нами. Мои предположения подтвердились поведением охраны Масхадова во время переговоров 28 апреля.

В день проведения переговоров я прибыл в Новые Атаги в дом Резвана в 10.30, т. е. за полтора часа до начала переговоров. Иса Мадаев с частью своих людей прибыл минут через 10 после меня. Для охраны и обеспечения переговоров я взял с собой прапорщика и четверых матросов разведывательной роты 106-го полка, так как разведрота 165-го полка как раз в этот день после замены убыла в Моздок. Остальной личный состав нашей охраны должен был прибыть с генералом Трошевым.

Мадаев сообщил мне, что Масхадов прибудет в дом Резвана минут за 15 до начала переговоров, т. к. он хозяин и поэтому должен встречать генерала Трошева. Уедет Масхадов после переговоров также раньше Трошева, т. к. дом Резвана, место переговоров, хотя и находился в нейтральной зоне - селе Новые Атаги, но по своему расположению был гораздо ближе к северной окраине села, где проходил передний край 324-го полка, нежели к южной окраине, которая контролировалась боевиками Мадаева. Из этого следовало, что генерал Трошев, выехав из дома Резвана позже Масхадова, все равно оказался бы на окраине Новых Атагов одновременно с ним, только каждый на своей стороне села. Ничего противоречащего договоренности по организации переговоров в словах Мадаева не было, и поэтому я согласился с этими деталями. Но из этих действий Мадаева можно было сделать вывод, что противная сторона до конца нам не доверяет и старается себя (точнее Масхадова) полностью обезопасить. Ничего необычного в этом не было, на каждом из нас лежал груз ответственности за безопасность Трошева и Масхадова во время переговоров.

И вот в назначенное время прибыл Масхадов со своей свитой. Встретив его и доложив о готовности переговоров, Иса Мадаев представил меня Масхадову. Масхадов молча поздоровался со мной за руку и вместе с сопровождающими лицами прошел в комнату, отведенную для переговоров. Я остался во дворе дома - встречать генерала Трошева. И тут-то начались, мягко говоря, “чудачества” в поведении охраны Масхадова.

Выйдя из ворот дома в переулок, я увидел, что метрах в пяти от нашего бронетранспортера стоит боевик - гранатометчик из охраны Масхадова, изготовившийся для стрельбы стоя из своего гранатомета по нашему БТРу. Я тут же подозвал Мадаева, показал ему эту картину и сказал:

- Я сейчас напротив твоего охранника поставлю своего матроса с автоматом наперевес. Как это будет смотреться?

Иса Мадаев понял абсурдность поведения своего бойца и убрал его от нашего бронетранспортера. Вернувшись во двор дома, я увидел, что напротив ворот, в которые минут через пять должен был войти генерал Трошев, на скамейке расположился боевик, у ног его стоял пулемет ПК. Пулемет был направлен на ворота, в которые с минуты на минуту должен был войти наш командующий. Я сказал Мадаеву:

- Иса! Наш командующий не из пугливых. Но зачем же так явно направлять на него оружие?

Мадаеву опять пришлось убирать своего охранника в другое место двора.

По прибытии генерала Трошева мы с Мадаевым встретили его, я доложил командующему о готовности к переговорам, и мы проводили его в комнату к Масхадову. После этого, еще раз проинструктировав нашу охрану, я вошел в комнату переговоров.

С чеченской стороны на переговорах присутствовали начальник штаба ВС ЧРИ Аслан Масхадов, вице-премьер дудаевского правительства Лом - Али (его фамилию я не запомнил. Лом по-чеченски - лев), военный комендант Веденского района Ширвани Басаев (младший брат Шамиля Басаева) и помощник Масхадова Иса Мадаев. Нашу сторону представляли командующий группировкой ВС в Чечне генерал-майор Трошев, подполковник внутренних войск, капитан ФСБ и я.

Переговоры начались с того, что Масхадов предъявил нам претензии. Он достал небольшой листок бумаги, который был изъят боевиками у погибшего под Бамутом военнослужащего внутренних войск, на листке были написаны звание и фамилия военнослужащего, также слова “зона” и ряд каких-то цифр и букв. Масхадов сказал, что на листочке записан номер тюрьмы или лагеря (зоны), в которой отбывал наказание этот погибший военнослужащий. На основании этих записей Масхадов начал обвинять нас в том, что во внутренних войсках воюют бывшие заключенные, которых выпустили из тюрьмы для участия в боевых действиях в Чечне. Все присутствовавшие на переговорах с нашей стороны опешили от такого абсурдного обвинения в наш адрес. Более нелепого и чудовищного обвинения выдумать было нельзя. Присутствующие начали разбираться с написанным. После того, как листочек посмотрел генерал Трошев, я взял его со стола. Просмотрев записи на листке, я пришел к выводу, что буква и идущая за ней через тире шестизначная цифра - это не серия и номер зоны, а личный номер военнослужащего на алюминиевом жетоне, которые выдавались всем воюющим в Чечне. У офицерского состава и прапорщиков такие жетоны были и до Чечни, а рядовым военнослужащим их начали выдавать уже в ходе боевых действий. У нас еще называли их жетонами смерти. При вводе в Чечню всех военнослужащих заставляли записывать все данные о себе на листочках бумаги, а эти листочки постоянно иметь при себе для того, чтобы в случае необходимости было легче опознать погибшего или раненого. Вносился в эту записку и личный номер. У нас в полку такие листочки вкладывались в пустую патронную гильзу, а гильза укладывалась в левый нарукавный карман камуфляжа. Я достал свой личный номер, показал его присутствующим и объяснил, что запись на листочке является личным номером погибшего, а не номером зоны. Всем стало ясно, что так оно и есть. Я сказал, что слово “зона” могло являться или позывным части или свидетельством того, что погибший военнослужащий до войны в Чечне служил в охране исправительных учреждений, которые, как известно, охраняются военнослужащими внутренних войск. Заканчивая свои объяснения, я сказал Масхадову:

- Вы ведь раньше служили в армии и прекрасно знаете, что во внутренние войска для службы осуществляется особый отбор, туда не берут не только ранее судимых, но и тех, у кого есть судимые родственники.

На эти мои доводы Масхадов возразить не смог. “Разминка”, состоящая из взаимных обвинений сторон, закончилась, и на переговорах начался разговор по основным вопросам - по вопросу встречи главы государства России с Дудаевым, по вопросу сдачи оружия чеченскими вооруженными формированиями и по вопросу вывода федеральных войск из Чечни.

Масхадов пытался говорить о возможности встречи Дудаева с Ельциным, но эта встреча чеченцами представлялась как встреча двух глав независимых государств. Конечно, Трошев на такие разговоры не пошел, да и не был уполномочен обсуждать подобные вопросы, и поэтому разговор был переведен на другую тему.

Обе стороны сходились во мнении, что войну необходимо заканчивать, и в том, что федеральные войска необходимо выводить из Чечни, но генерал Трошев настаивал на том, что это можно будет сделать после прекращения вооруженного сопротивления боевиками и сдачи оружия населением Чечни. При этом Трошев подчеркивал, что и после этого часть войск останется в Чечне на постоянной основе, т. к. Чечня является частью России и дислокация на ее территории войск на постоянной основе не противоречит Конституции. Чеченская сторона заявляла, что боевые действия она прекратит и сдаст оружие только после того, как федеральные войска будут выведены из Чечни. Притом они допускали, что наши войска могут оставаться по периметру за пределами территории Чечни недалеко от ее границ. Но чеченцы подчеркивали, что Чечня будет политически независима от России, допуская при этом единое экономическое пространство. Как видно, взгляды сторон на прекращение войны были взаимоисключающими.

В то время военная инициатива в Чечне была за нашими войсками, чеченцы понимали это. И поэтому в поведении Масхадова не было твердости, он был каким-то заторможенным и не уверенным в себе. Казалось, что во время переговоров Масхадов думает о чем-то другом, порой его взгляд был каким-то невидящим. Чувствовалась также какая-то подавленность в его поведении. Трошев, опираясь на успехи наших войск, напротив, был уверен в себе, настойчив и явно доминировал над Масхадовым во время переговоров. И конечно же, предложения чеченской стороны были отвергнуты.

...Что было положительного в этих переговорах, так это то, что были подтверждены прежняя договоренность и обязательство сторон о безоговорочной передаче тел погибших в ходе боевых действий.

Переговоры в составе делегаций закончились, и Масхадов с Трошевым удалились в отдельную комнату для ведения разговора с глазу на глаз. Им было о чем поговорить наедине, оба они были профессиональными военными, оба раньше служили в одной Советской армии.

После того как Трошев с Масхадовым закончили разговор наедине, с глазу на глаз, хозяин дома Резван пригласил участников переговоров на обед.

В начале обеда выяснилось, что все члены чеченской делегации, присутствующие на обеде, отказались от спиртного, стоящего на столе. Масхадов заявил, что недавно лидерами Чечни было принято решение о том, что Чечня отныне будет жить по законам шариата. А один из постулатов этого закона запрещает мусульманам употреблять спиртное. Поэтому-то чеченцы наполнили свои бокалы фантой. Мы законов шариата не придерживались и поэтому наполнили свои бокалы коньяком “Хорачей”. Главы делегаций провозгласили тост за дальнейший успех переговоров, и все присутствующие выпили: мы - коньяк, а чеченцы - фанту. Перед тем как выпить свой бокал, я подмигнул Исе Мадаеву, ведь буквально еще позавчера мы за этим же столом после окончания работы по подготовке переговоров распили с ним и хозяином дома бутылку коньяка. Поэтому нам было смешно смотреть на то, как чеченцы изображали из себя правоверных мусульман. По этому поводу хорошо сказал на следующий день один из жителей Герменчука после того, как я рассказал им об этом случае:

- Вспомнили про шариат после того, как их загнали в горы и посадили задницами на ледники!

Тогда, пять лет назад, никто не знал, что будет впереди - августовский (1996 года) штурм чеченцами Грозного, позорные хасавюртовские соглашения, прошлогодняя агрессия против Дагестана и, наконец, вторая война, не менее кровопролитная, чем первая. Да и мы сегодня не знаем, что будет завтра, а что - через пять лет. Знаем только одно - третьей такой войны ни Россия, ни Кавказ уже не перенесут...

Автор: Сергей КОНДРАТЕНКО, специально для "В"