Причал Марии Поповой

Завтра на праздновании полувекового юбилея Находки она непременно выйдет к микрофону и поздравит первостроителей, кто еще жив, своих товарищей, с которыми вместе работали в порту. Выступить Мария Георгиевна хочет отнюдь не потому, что числит себя “записным” оратором торжественных мероприятий – наоборот, как раз это уже в прошлом, а в последние годы она избегает всякой публичности, в том числе общения с журналистами.

17 май 2000 Электронная версия газеты "Владивосток" №784 от 17 май 2000

Завтра на праздновании полувекового юбилея Находки она непременно выйдет к микрофону и поздравит первостроителей, кто еще жив, своих товарищей, с которыми вместе работали в порту. Выступить Мария Георгиевна хочет отнюдь не потому, что числит себя “записным” оратором торжественных мероприятий – наоборот, как раз это уже в прошлом, а в последние годы она избегает всякой публичности, в том числе общения с журналистами.

Но она считает для себя святым долгом в день юбилея поздравить тех, кто создавал город, своей работой способствовал его расцвету, своим дружеским плечом поддерживал ее, Марию Попову, крановщицу торгового порта, Героя Социалистического труда, члена Центрального комитета КПСС, делегатку пяти партийных съездов, почетную гражданку Находки.

Многие из тех, с кем довелось в свое время познакомиться Марии Поповой, и о существовании-то такого города, как Находка, узнали от нее. Например, немцы, к которым лет этак 25 назад ездила Мария Георгиевна в составе советской делегации на съезд коммунистов ФРГ.

- Они никак не хотели поверить, что я не партийный работник, к примеру, секретарь горкома, а крановщица в одном из портов Дальнего Востока, - рассказывает Мария Георгиевна. – Мне надоело, что выражают сомнение, я и говорю: “Не верите – приезжайте, посмотрите”. Они и приехали.

Мария Георгиевна смеется, вспоминая, как в порт посреди рабочего дня примчался ошарашенный чиновник из горкома партии: “Маша, из крайкома звонили, к тебе немцы едут, беги домой, готовься к приему гостей”.

- В конце концов начальники решили, что прием для немцев, обед будет устроен в ресторане, а у меня дома они чаю попьют, - говорит Мария Георгиевна. - Из того же ресторана привезли посуду красивую, пирожные к чаю. В общем, показала я гостям порт, кран свой – “Ганс”, а через некоторое время, после парадного обеда, они приехали ко мне на Кольцевую. Я возьми да предложи помимо чая картошки с капустой. Деликатесов в доме не было, но картошка своя, рассыпчатая, и капуста квашеная в ту осень удалась. Как они уплетали – это после ресторана-то – отварную картошечку с хрустящей капустой!

Да и к чаю “казенные” пирожные не понадобились – немцы предпочли домашнее варенье:

- Я в тот год 12 сортов наварила. По баночке каждого, но все варенье разное. Так секретарю Рурского обкома партии особенно понравилось из шиповника, знаете, из крупного такого, что растет на побережье. Сказал, мол, Мария, теперь я знаю и буду помнить город Находку, тебя – самую красивую крановщицу, твою крутую улицу Кольцевую и вкусную ягоду шиповник.

Она и сегодня живет все там же, на холмистой улочке Кольцевой, в старом одноэтажном “без удобств” доме, построенном еще японскими военнопленными. Домишко явно нуждается в хорошем ремонте, но средств на него у пенсионеров Марии Георгиевны и ее мужа, инвалида второй группы Павла Александровича, нет.

В свое время портовской профсоюз и жилищно-бытовая комиссия решили выделить Поповым благоустроенную квартиру – строительство тогда шло большое, каждый год десятки семей докеров переселялись в новые дома. Но незадолго до переезда Мария Георгиевна краем уха услышала чужой разговор – мол, специально для Поповой, Героя труда, квартиру строят какую-то особенную, - и мгновенно от нового жилья отказалась, уступив его в пользу стоящей в конце очереди многодетной семьи. А Поповым тогда пообещали сделать в хибаре капитальный ремонт.

- Но тут началась перестройка, всем стало не до ремонтов, потом начали коммунистов клеймить, - грустно усмехается Мария Георгиевна, - конечно же, и лично меня – член ЦК КПСС, значит, жировала вместе с руководством. Полоскали нас в газетах, как хотели: наворовали у народа коммунисты, пока были у власти, напользовались всякими льготами да привилегиями. Ну и что я наворовала? У меня, кроме книг, и нет ничего.

Она не случайно, когда мы по телефону уговаривали Марию Георгиевну встретиться, не хотела приглашать корреспондентов “В” к себе домой: ладно, мол, в честь такого события, как 50-летие Находки, на интервью я согласна, но лучше я приду в городскую администрацию, там и поговорим. “На улице дождь, холодно, - воспротивились мы, - будьте дома, у нас машина, мы приедем”. “Что ж, приезжайте, - сказала Мария Георгиевна, - только не удивляйтесь, что я живу более чем скромно”.

У нее и вправду нет никаких богатств: типовая мебель, которой лет 20 с гаком, незамысловатая советская посуда, недорогие сувениры, что привозила из поездок. А вот книг действительно много – Чехов, Паустовский, Куприн, Шевченко, Константин Симонов, добрая сотня томиков серии ЖЗЛ – Жизнь замечательных людей… Неужели все это прочитано?

- Я всегда много читала, старалась любые свободные полчаса выкроить для чтения, да и сейчас порой даже по ночам сижу вот в этом кресле, не могу от книги оторваться, - улыбается Мария Георгиевна. – У меня ведь “горьковские университеты”: образования-то, по сути, нет – шесть классов школы да ремесленное училище. Только благодаря книгам хоть какие-то знания получила.

Пожалуй, не хоть какие-то, а весьма разнообразные, да и жизненный опыт, общественная работа, те же поездки с партийными делегациями в Москву и за рубеж расширили кругозор, добавили мудрости. Не зря ведь упомянутые немецкие коммунисты не верили, что Мария – “простая рабочая”: она чрезвычайно интересный человек, причем выглядит настоящей дамой, красивая, с прямо-таки величественной осанкой.

- Да бросьте, - отмахивается от комплимента Мария Георгиевна, - разве может хорошо выглядеть женщина на восьмом-то десятке? Вот раньше – да, многие считали меня красивой. Однажды на съезде КПСС в перерыве между заседаниями подошел к нам – я со своими приморцами стояла – какой-то человек, представился: “Кербель”, - и сказал: “Вы удивительная русская красавица, и у вас вдохновенное лицо. А кто вы по профессии? Крановщица?! Слушайте, я просто обязан с вами встретиться после заседания”. К моему стыду, фамилия Кербель мне ничего не говорила. Я спросила у руководителя нашей делегации Ломакина, он объяснил, что Лев Кербель – известный скульптор и, очевидно, хочет меня лепить: “Не отказывайся, Маша, это большая честь, он скульптурный портрет Карла Маркса делал, космонавтов лепил”…

Впрочем, знакомство со знаменитым скульптором закончилось для Марии Поповой на довольно печальной ноте. После съезда приморская делегация улетела во Владивосток, а Мария Георгиевна по настоянию Ломакина осталась в Москве позировать. Мастерская народного художника СССР, лауреата Сталинской и Ленинской премий оказалась огромным дощатым, со щелями в палец, сараем, где вокруг десятков скульптур гуляли злые сквозняки. После первого же сеанса Попова простудилась, но, как человек дисциплинированный, продолжала ежедневно позировать.

- Под конец работы совсем зачахла, - вспоминает она, - и Лев Ефимович сам поразился – вроде начинал лепить, как он говорил, статную русскую красавицу, а получился портрет больной, исхудавшей женщины неопределенного возраста. И это еще не все: от простуды у меня обострилась заработанная на кране болезнь ног, пришлось обращаться к врачу, а тот был неумолим – немедленно в больницу, иначе без ног останетесь.

Без столичной прописки ни в какую больницу Попову класть не хотели, но когда выяснили, что в Москве она оказалась как делегатка партийного съезда, положили в Кремлевскую. Ноги ей там подлечили, и домой в Приморье она отправилась, слава богу, не на костылях.

- А в крайкоме партии, - Мария Георгиевна разводит руками, - за лечение в Кремлевке, за так называемую личную нескромность мне устроили грандиозную чистку. Сказали, что я в любом состоянии должна была лететь домой, и здесь бы мне тоже нашли неплохих врачей. Ну да ладно, не так уж часто в жизни меня ругали.

Наверное, это был единственный упрек в “личной нескромности” человеку, чья фамилия упоминается в “Советском энциклопедическом словаре”: “Попова Мария Георг. (р. 1928), крановщица мор.торг. порта Находка (с 1948), Герой Соц. Труда (1960). Чл. КПСС с 1959. Чл. ЦК КПСС с 1971 (канд. с 1966)”. Не по своей воле попала тогда в элитную больницу Мария Георгиевна, а вообще-то потребности у нее всегда были минимальными.

- Мы ведь, когда молодые были, привыкли к бедности и попросту не замечали ее, - размышляет Мария Георгиевна. – Войну пережили, голод с одной мыслью: “Все для фронта, все для победы”. После ремесленного училища меня послали на шахту в Партизанск, а в январе 48-го я оттуда, а мои родители из Владимиро-Александровского переехали в Находку – строить порт и поселок, он тогда еще городом не был. Устроилась я на работу. На кране, в железной-то будке, холодно, в платьишке и брезентовых тапочках не посидишь. Так мама мне раздобыла у кого-то ношенный, но прочный комбинезон, на базаре купила мужские ботинки – мы их звали “говнодавы”. А на шапку денег не было, и она за хлеб выменяла у японцев, военнопленных, две новые портянки салатового цвета и сшила мне из них головной платок.

Ничего, остальные не шикарней одеты были, да и судьба у многих других складывалась труднее, чем у нее.

- С заключенными же мы работали, - вздыхает Мария Георгиевна, - в то время на Транзитке, где сейчас рынок, был лагерь “Дальстроя”. Парни, что с нами трудились в порту, были абсолютно нормальные, работящие. Спрашивала, за что срок получили – один после уборки урожая на колхозном поле пять кило колосков для себя насобирал, второй с фермы унес домой, голодающей семье, 10 килограммов жмыха...Сколько килограммов взяли, столько лет “отсидки” им присудили. Мы с ними так вкалывали, все вокруг вертелось! Я за смену, бывало, голос срывала – только и сигналишь, только и орешь с крана стропальщикам: “Коля! Миша! Давай!”.

Полвека назад, говорит Мария Попова, самым главным делом для находкинских портовиков считалось обеспечение северной навигации. Всю зиму на причалах собирались грузы, их складывали в штабеля, укрывали брезентом, а к началу навигации одно за другим подходили суда, и погрузка на них шла вообще без перерывов.

- Вы, конечно, слышали такое выражение – оно вошло в обиход гораздо позже пятидесятых – работать за “спасибо”? – спрашивает Мария Георгиевна. – А мы работали за “надо”. Нам скажут: девчата, парни, мол, надо вот это сделать обязательно сегодня – и мы делали. Надо, значит, надо.

А тем временем Находка менялась, как говорится, на глазах. Старожил города Мария Попова помнит, что в центре, где нынче административная площадь, располагалась большая войсковая часть. А жили тогда находкинцы, и среди них молодая Маша Попова, в основном на Первом участке, где еще стояли развалюхи-фанзы, но уже вовсю как грибы росли бараки, в которые и селились строители и портовики. Мария Георгиевна помнит, как после 50-го года на Ленинской закладывали первое трехэтажное здание… Словом, она знает всю полувековую историю города. А для сегодняшней находкинской молодежи она сама олицетворяет эту историю.

А ведь это действительно так. Что бы ни говорили недоброжелатели, современные нигилисты, которые огульно хают все бывшее “при советской власти”, Мария Попова своих регалий добилась не по блату, а собственным трудом. В торговом порту она вправду была самой классной крановщицей, и не счесть поставленных ею рекордов производительности труда. А еще они с мужем вырастили хороших сыновей – Александра и Павла, сейчас уже и внуки взрослые: Мария, Митя, Денис. Стараются при любой возможности приехать в гости к бабушке, в тот самый старый дом на улице Кольцевой.

- Верно, ветхая хибара, - развеселилась Мария Георгиевна за чаем с корреспондентами “В”, - но, надеюсь, на мой век хватит, тем паче, что теперь у этого дома, то бишь у меня, есть преимущества перед теми, кто живет в комфортабельных квартирах: огород под носом. Это, знаете ли, подспорье немалое. Конечно, у меня, как Героя Социалистического Труда, пенсия побольше, чем у других стариков – тысяча рублей, да 80 рублей мне доплачивает город как почетной гражданке. Плюс пенсия мужа. И все равно на жизнь не хватает, дорогая она нынче - шутка сказать, молоко 11 рублей за литр! Так что огород, свои овощи выручают. Я, правда, картошку пока не успела посадить – сыро, ноги болят. А на дворе-то середина мая, сроки прошли. Как вы думаете, еще не поздно сажать, а?

Не поздно. Весна затяжная, прохладная. Вот после юбилея города впору будет и на грядки выйти.

Автор: Светлана ЖУКОВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), "Владивосток"