С того света
Годовалую девочку привезли сюда, в один из корпусов Дальневосточной центральной бассейновой больницы, со страшным ожогом в пол-лица. Мама "на пять минут" отлучилась в магазин, оставив спящую дочку без присмотра, а девочка, повернувшись во сне, скатилась с кроватки прямо на раскаленный электрообогреватель. Его практически не выключали, потому что в квартире этой зимой все время холодно. В краевом ожоговом центре, что расположен во Владивостоке в больнице моряков, недостатки нынешнего отопительного сезона в городах и районах Приморья видны как на ладони.
Увы, показателем низкой температуры в наших домах являются дети, пострадавшие от рефлекторов, калориферов, "козлов" и прочих электрических приборов, которыми родители пытаются обогреть квартиры, чтобы те же дети не болели.
- Малышку жалко, - вздыхает здешний педиатр Лариса Ремизова. - Нет-нет, она жива и, можно сказать, выздоровела, ведь мы сделали все возможное: успешно вывели девочку из шока, вылечили, ожог хорошо зарубцевался. Но след от него никуда не денется, а это половина лица. Девчушка будет расти, а рубцовая ткань стягиваться, ее по мере роста ребенка придется несколько раз иссекать, делать реконструктивные операции. Красивой бедняжка уже никогда не станет.
Впрочем, жалко, обидно за всех детей, получивших ожоги только по вине взрослых: и тех, кто не обеспечил в эти морозные месяцы нормальное отопление в квартирах, и тех, кто недосмотрел за своим ребенком, забыв, насколько могут быть опасны для него электрический обогреватель или, например, чайник, вскипяченный специально, чтобы сделать мерзнущему простуженному малышу горячее питье с медом либо малиновым вареньем.
- Самый распространенный сейчас - ожог кисти, - пояснил корреспондентам “В” руководитель центра Сергей Терехов. - Ползет восьмимесячный ребенок или идет на нетвердых ножках годовалый, раз - ладошкой по обогревателю. Не менее ужасным бывает ожог кипятком - да вы сами взгляните на Рому или Сашу...
Роме, за жизнь которого борются в эти дни медики ожогового центра, два с половиной года. Доставили его сюда из Артема. История обычная: мама ушла, оставив Рому на двоих своих ребят постарше, а они не углядели, как мальчик опрокинул на себя кастрюлю с кипятком. У ребенка поражено 50 процентов кожи, ожоги покрывают и грудь, и спинку, и руки, и ноги.
40 процентов поверхности тела обожжено у привезенного из Восточного порта пятилетнего Саши, тоже оказавшегося дома под жестоким “душем” из крутого кипятка. Третья степень “Б” - это глубокие ожоги, грозящие такими осложнениями, как, например, сепсис - заражение крови.
Страдальческие взгляды, стоны и всхлипы детей, мучающихся от всегда сопровождающей ожоги боли в здешних палатах, проникают в самую душу. Да и на взрослых больных смотреть тяжело. Вот 80-летний дедушка Павел Полуэктович, который в своей квартире на Снеговой, трудясь по хозяйству на кухне, нагнулся над плитой и потерял сознание. Очнулся от невыносимой боли. “Скорая помощь” доставила сюда старика с тяжелыми ожогами лица и ладоней.
А Юрий Николаевич из поселка Трудовое пострадал по пьянке. Говорит, что три дня квасил, не просыхая, и допился до того, что, шатаясь, упал на электрообогреватель. Сразу подняться не смог - загорелась одежда. Жутко глядеть на правую руку и плечо невезучего пьяницы. К слову, здешним работникам вообще надо иметь крепкие нервы. Во всяком случае, корреспонденты “В”, получив разрешение присутствовать в операционной, вскоре вылетели оттуда, не в силах видеть кровавое месиво спины больного, которому Сергей Терехов сотоварищи пытаются нарастить новую кожу.
И это у них получится. Нынче уникальные специалисты нашего ожогового центра научились, используя самые передовые методики и собственный опыт, спасать даже таких пациентов, которые еще три-пять лет назад считались бы безнадежными. Возможно, читатели “В” помнят опубликованный с полгода назад рассказ автора этих строк о восьмилетнем Саше Чиркове, который по детской глупости забрался на крышу вагона и там загорелся? У мальчика было обожжено более 60 процентов кожи. Так вот, Сашу спасли, выходили, и сейчас это вполне здоровый мальчишка. Спасибо всем, кто откликнулся тогда на просьбу “В” и помог деньгами на лечение ребенка.
- Очень много людей приходили к нам и приносили деньги на медикаменты для Саши, - вспоминает Сергей Терехов. - Старики из своих мизерных пенсий давали по 100, по 50 рублей. Я давно заметил, что самые бедные - самые добрые, они первыми откликаются на чужую беду.
Добавим, что крепкие нервы нужны персоналу ожогового центра не только непосредственно для своей трудной, сопряженной с неизбежными страданиями пациентов работы, но и для общения с их близкими. Легко ли сказать матери погибающего ребенка, что для его спасения необходимо, к примеру, 60 тысяч рублей? А именно столько - от 60 до 100 тысяч - стоят современные лекарства, которые позволяют вытащить с того света больных с обширными глубокими ожогами. Таким пациентам нужен новейший антибиотик тиенам по 700 рублей за флакон - а их понадобится много, нельзя обойтись и без ежедневного лечения альбумином по 450 рублей за флакон. Перечень жизненно необходимых препаратов немал, и этот список врачи вынуждены вручать родственникам больных, потому что ничего из вышеназванных лекарств краевой ожоговый центр не получает. Тут нет ни антибиотиков, ни белковых препаратов, ни хотя бы витаминов.
- О каком нормальном снабжении нашего ожогового центра можно говорить, если мы не имеем даже детского дыхательного аппарата, - возмущается заведующий здешней реанимацией Владимир Ремез. - В подобных центрах Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода и помыслить не могут, как без такого аппарата проводить обожженному ребенку интенсивную противошоковую терапию.
Много претензий, острых вопросов закономерно накопилось у Владимира Петровича и его коллег к управлению здравоохранения администрации края, к территориальному фонду обязательного медицинского страхования. Скажем, в курсе ли вы, уважаемые читатели “В”, что на питание больного в ожоговом центре выделяется... 13 рублей в день?
- Ну и за счет чего у него образуется новая кожа, если для “постройки” клеток эпителия нужна прежде всего белковая пища, а также яблоки, вообще фрукты с их витаминами и микроэлементами? - кипятится старшая медсестра Ирина Гунько. - А у нас нет даже обычного молока, вместо него мы даем больным соевое. Дети не хотят его пить, отплевываются. А сваренная на соевом молоке каша резиновым комом прилипает ко дну кастрюли.
Неудивительно, что попадающие сюда одинокие люди, к которым никто не ходит и не носит им “приварок”, выздоравливают (а иногда и нет) очень медленно - без хороших лекарств, без калорийного питания. А те небогатые семьи, кому довелось вкупе с врачами выхаживать травмированного ожогами близкого человека, чтобы приобрести необходимые для курса лечения препараты и продукты, ищут спонсоров, умоляют, продают из дома все мало-мальски ценное, бывает, и сами квартиры.
У нищего ожогового центра есть, по сути, только одно богатство - здешние волшебники-медики с их редкостной квалификацией. Правда, оценивают ее в нашей стране, где все поставлено с ног на голову, тоже своеобразно: со всеми коэффициентами и надбавками за дежурства и операции - 1140 рублей. Минус подоходный.
Автор: Светлана ЖУКОВА, Василий ФЕДОРЧЕНКО (фото), "Владивосток"
