Деревенский вышел в князи
Недавняя премьера в Приморском краевом театре молодежи «Капитанской дочки», прошедшая с большим успехом, обсуждалась как деятелями театра, так и зрителями. Яркие актерские образы – одна из основных составляющих успеха спектакля. Роль отца Петруши Гринева – небольшую, но броскую и запоминающуюся – исполнил актер Анатолий Мягких. Приморскому театру молодежи Анатолий Михайлович служит уже 20 лет.
Актер театра молодежи Анатолий Мягких насытит зрителя духовной пищей, а коллег и друзей – вкусной едойСамоед жутчайшийВ далеком 1982 году Анатолий Мягких окончил Дальневосточный государственный институт искусств и отправился в Петропавловск-Камчатский, где и началась его актерская стезя. Затем Анатолия Михайловича немало помотало по бывшему СССР: принимали его подмостки театров Липецка, Петропавловска-Казахстанского, Кургана, Саранска. Были и перерывы в творческой работе – пришлось как-то полгода трудиться на стройке. – А потом я вернулся во Владивосток, – говорит Анатолий Мягких, – и здесь повстречал режиссера, работа с которым стала очень важной, режиссера, который создал меня как актера. Это был Леонид Анисимов. Камерный театр, возглавляемый им, стал для меня родным. И даже когда Леонид Иванович покинул его, я все равно остался здесь.Переиграть много классики – это очень важно для становления актера: она дисциплинирует, ставит школу. «Гроза», «Месяц в деревне», «Пир во время чумы», «Нора», «На дне»… С таким режиссером, как Леонид Иванович, играть классику было удовольствие, он вообще очень хорошо понимал актера, умел найти подходы. И очень многое из меня вытянул, доверяя актерской интуиции. Мне всегда тесновато в любых рамках, я всегда предлагаю свои варианты и признателен, если режиссер их рассматривает, прислушивается. Но бывают режиссеры, диктующие только свое. А я, хоть и при-знаю, что у нас зависимая профессия, ничего с собой поделать не могу – начинается внутренний протест.Вообще в работе я самоед жутчайший, иногда и до психоза дохожу: все, мне становится ясно, что я бездарность, что с профессией надо расставаться, начинаю мучить себя, коллег, режиссера. И только пройдя через вот этот психоз, вдруг понимаю, как надо играть эту роль. Слава богу, на меня не обижаются коллеги и режиссеры, понимают…Но бывает и наоборот. Иногда достаточно просто прочесть пьесу, чтобы понять и увидеть, как играть. В спектакле «Быть женщиной – это прекрасно» у меня острохарактерная роль Агронома. Она далась мне легко, почти играючи. А вот, к примеру, Тимофей в «Семейном портрете с дензнаками» – вроде роль деревенского мужика, характерная, но как же тяжело далась мне! Комедию вообще играть трудно, рассмешить зрителя куда сложнее, чем заставить его плакать. А такой спектакль, как «Карнавал в Вероне, карнавал», где я брат Лоренцо, дался мне трудно потому, что в самом финале у меня невероятно эмоциональная сцена, надо выдать сильнейший накал страстей. Однажды на репетиции я даже попросил дать мне два дня, чтобы понять, как это делать. Между прочим, я никогда не мечтал сыграть Гамлета или Отелло. Есть роль – замечательно. Нужно в этой роли добиться органичности. К образу через литературу– Совсем недавно вы играли отца Гринева в «Капитанской дочке». Что для вас главное было в этом образе?– Часто в таких семьях, как у Гриневых, последыш становился самым балованным, изнеженным ребенком. А у Гриневых – читали Пушкина? – было девять детей, и выжил только последний, Петруша. Это был заласканный матерью ребенок, имеющий все шансы вырасти в недоросля, если бы не влияние и решение отца. Гринев, как человек военный, решает вмешаться и сделать из мальчишки мужчину. Это решение непростое. Тем более отправить парня из дома на службу. Но чтобы из человека выросла не кисейная барышня, а настоящий мужчина, поступить можно только так. И это поведение отца я считаю верным.– Вы, возможно, опирались на опыт своей семьи, вспоминали своего отца, когда готовили роль Гринева?– Нет. Мой отец, что греха таить, был алкоголиком. Я обычный мальчишка из многодетной – четверо детей – крестьянской семьи, где мать – доярка, а отец пьет. Жили мы в селе Духовском Пограничного района. Папе все было до фени. Да и маме особенно некогда было за нами смотреть. Все деревенские дети тогда примерно так и росли – сами по себе. Мама – как все доярки – уходила на работу затемно и затемно приходила. Стирала, готовила, что-то шила – все ночами. У мамы моей было и осталось (слава богу, мама моя жива, дай ей бог много лет еще) одно важное качество. Она умела и умеет всех любить. Ее любви и доброты на всех хватало. Когда я был уже большой, у мамы – после 23 лет отцовских скандалов, пьянок, драк – хватило сил развестись с ним и выйти замуж за другого человека, за отчима моего. Вот его я считаю своим настоящим отцом, потому что именно он по-казал мне, что такое быть мужчиной, каким должен быть отец. Его я и зову папой. – Что-то из деревенского детства, из того времени помогает вам, придает вдохновения?– Конечно! Роли-то разные. Я не раз играл деревенских мужиков, и мне было просто показывать их. Но не раз и аристократов приходилось играть, скажу честно. Но я много читал – о декабристах, к примеру, романы, хроники, воспоминания. Поэтому и здесь мне несложно. Тот же отец Гринева, военная косточка, он, по сути, аристократ. Да, когда мне дают роль аристократа, я смеюсь: деревенский парень прошел в князья, но именно литература, чтение помогают мне вжиться в образ.Философ? Археолог? Актер?На малое количество ролей Анатолий Мягких пожаловаться не может, он занят не только в вечернем, но и в утреннем, детском репертуаре. Став актеру родным, театр молодежи дал ему возможность проявить себя, показать все грани таланта. Иногда Анатолий Михайлович удивляется, как сложилась его жизнь. Ведь он и не мечтал стать актером.– Я был не таким, как все, это правда, – вспоминает артист, – не любил, к примеру, детские игры. Любил читать, размышлять, сидеть в уединении. Меня не взяли в школу в семь лет, потому что я декабрьский. Знаете, как я плакал… И как только в школе научился читать, пришел в библиотеку и взял две книги: Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо»… и Гюго – «Человек, который смеется». Библиотекарь удивилась, но книги выдала. И я прочел. Может, и половины у Гюго не понял, но прочел. С тех пор библиотекарь стала мне помогать, поощрять. А я полюбил толстые романы. В пятом классе мне попали в руки сочинения Куна, и я навсегда влюбился в историю, в археологию. А в институт искусств пошел потому, что здесь экзамены были раньше – в июле. Мне после армии надо было проверить знания: потяну сдавать на археологию или нет. Как выяснилось, знал я очень мало. Но человеку, отслужившему срочную, многое простили. И приняли на первый курс. А так как было ясно, что с такими знаниями археологии мне не видать, остался.Учился сложно. Сразу понял, что это непростая профессия. После первого курса хотел уйти, но преподаватели отговорили. Сказали: вот отучись два года, тогда точно поймешь, твое или нет. Я окончил второй курс и все равно хотел уйти. Но меня и здесь уговорили. Прислушался и получил высшее образование. Стал актером. В каком-то смысле судьба в этой области оказалась сильнее меня.– Когда камерный театр стал театром молодежи, вам пришлось много играть в детских спектаклях…– И мне это очень нравится! К примеру, «Цветик-семицветик», где я – жадный Белый медведь. Великолепная сказка, на мой взгляд.Вообще, в детских спектаклях актер более раскрепощен. Мы играем для самого непосредственного зрителя, и всегда по залу чувствуешь, интересно им или нет, захватил ты зал или нет. Играть для ребенка сложнее, чем взрослого. А уж быть Дедом Морозом… Меж тем я уже 19-й год бессменный Дед Мороз на всех утренниках в театре. Дедом Морозом нельзя быть, если ты абсолютно циничен и не веришь в чудо. Я верил всегда в чудеса – это часть моей деревенской натуры. Представьте себе, что такое деревня. Там на небе видно море звезд! А зимой, когда все затихает и снег только поскрипывает под чьими-то шагами… Поверить в чудеса в такой тишине намного легче. Деревенского много во мне осталось. – Например?– Прежде всего ответственность. Если мне надо на работу, никогда не опоздаю. И если у меня есть работа, я ее сделаю. Причем сегодня, а не завтра. Меня так учили. Хожу пешком полтора часа на работу и с работы. Веду более спартанский образ жизни, что ли. Не гонюсь за роскошью.– Удается оставить работу за дверями театра?– Чаще всего, пока иду домой, я работаю. А дома стараюсь отвлечься, но… Мне знакомые часто говорят: «Толя, ты идешь, как сумасшедший, руками размахиваешь, говоришь вслух». А я и не замечаю. Я работаю.– На увлечения у вас хватает времени?– Очень люблю работать на земле, всегда с нетерпением жду поездок в деревню. И кстати, земля платит мне взаимностью, у меня все хорошо растет. Кроме того, люблю готовить. Научился этому в восемь лет, помогая маме и бабушке. Первое, что приготовил в жизни, – жареную картошку. Правда, забыл, что ее нужно переворачивать.Да, готовлю хорошо. С тестом нет проблем, жарить-парить-запекать – все легко. Коллеги любят мои куличи, на Пасху всегда пеку и приношу в театр. Ну и на разного рода дружеских посиделках моя еда без внимания не остается: пироги, печеночный торт, блины. Рецепты мне не нужны, мне нравится готовить, фантазируя, из того, что есть в холодильнике. А еще я коллекционирую шариковые ручки. Уже у меня их 320. Все разные. Кто знает, тот дарит, и это для меня лучший подарок. Я по ручке могу вспомнить, какой человек и когда ее подарил. Не люблю телевизор и редко его смотрю. Зато с удовольствием и много читаю. Люблю одиночество. Прийти вечером домой, зажечь свечу и посидеть-подумать – это удовольствие.В жизни стараюсь быть честным – прежде всего по отношению к себе. И к другим. От природы я доверчивый, по нынешним понятиям – лох. Часто страдаю от этого, да, меня обманывают. И тем не менее. Зла ни на кого не держу. Таким был и остаюсь: честный, добрый, консерватор, воспитанный прошлым веком и деревней. Я такой.
Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ
