Крыса Мария Аронова
СПЕКТАКЛЬ «Маленькие комедии», который недавно на сцене Приморского академического театра имени Горького играли народные артисты России Мария Аронова, Сергей Шакуров и актер Михаил Полицеймако, вызвал у публики реакцию неоднозначную. Кто-то от души аплодировал неожиданному прочтению классических пьес Чехова «Медведь» и «Предложение», кто-то вздрагивал и уходил: «Ну разве это Чехов?!»…
Народная артистка России не сомневается: самое важное в жизни – это семья– А я считаю, что это очень хорошо, когда публика так неоднозначно относится к спектаклю, – говорит Мария Аронова. – Мы, актеры, приняли идею режиссера Алексея Кирющенко и пошли за ним. А Алексей увидел в пьесе анекдоты, которые не обязательно ставить так, как ставят «Три сестры» или «Чайку». Я бы назвала этот спектакль фантазией на тему чеховских шуточных пьес. И пусть простят нас поклонники «чистого Чехова» и знатоки его творчества за несколько фривольную трактовку.Оставляй работу за дверью– Вы в скором времени снова приезжаете к нам, на этот раз со спектаклем «Свободная пара»… Работы много не бывает?– Наверное. Это что-то на уровне сумасшествия: когда нет работы, когда вдруг перерыв, ты начинаешь паниковать. Конечно, мне бы хотелось – как, наверное, и большинству жителей России – иметь некую ренту и получать с нее постоянный доход. Тогда я бы не играла так много, а проводила гораздо больше времени с семьей. Потому что детство дочери проходит, по сути дела, без меня, я про какие-то достижения Симочки узнаю последней: мне устраивают показательные выступления, так сказать, показывают ее победы и успехи. Это печально.– Вы мама балующая или строгая?– Когда в моей жизни появился Женя, мой муж, я стала нормальной мамой. Потому что одно из самых страшных испытаний для женщины, на мой взгляд, быть матерью¬одиночкой. Мать – это душевные разговоры, это нежность в доме, это жалость, жесткость в самых крайних случаях. Все остальное, что касается воспитательного процесса, должен делать отец. Без мужчины мальчика вырастить вообще невозможно. Поэтому я мама на своем месте, низкий поклон моему мужу за такую возможность… Знаете, Владик сказал мне: «Мам, я в одной книжке прочитал философской: «До пяти лет сын должен быть для отца богом, с пяти до 18 – слугой, а с 18 – другом». Я спросил папу – он эту книжку не читал. Но вел себя именно так! Все делал правильно, представляешь, мама? Я ему так благодарен». Для меня это звучало как музыка!– Ваш старший сын Владислав Гандрабур – актер. А дочери Серафиме желаете такого будущего?– Мне трудно говорить на эту тему, потому что я не сторонник вообще какого¬либо профессионального насилия над детьми. Но мне хотелось бы пожелать детям, чтобы они себя нашли. Мои родители говорили мне и брату, что, конечно, незаменимых нет, но дай вам бог работать так, чтобы, когда вы уходили в другой коллектив, на старой работе говорили: «Эх, вот была бы здесь Маша, вот тогда бы…». Это уже очень много – оставить мнение о себе как о профессионале. И детям желаю того же. Чем бы они ни занимались, но пусть о них говорят: эх, был бы Владик, была бы Симочка…А чем Симочка будет заниматься, пока непонятно, на сегодняшний день у нее есть одна страсть – животные и конный спорт. В конном спорте, кстати, у дочери большие успехи. – Вы с удовольствием ведете дом?– Да! Я в год Крысы родилась, и для меня ничего нет важнее норы. Я абсолютно бытовая женщина, получающая необыкновенное удовольствие от порядка и чистоты. Думаю, со мной даже тяжеловато родным немного, потому что не дай бог я обнаружу беспорядок в шкафу… И даже на гастролях в гостинице, в гримерке, где я всего спектакль или два буду гримироваться, мне все равно все надо разложить по полочкам, как я привыкла. – А вам удается оставить работу за порогом вашего дома?– Волей¬неволей, если ты на выпуске спектакля, мысли о нем, настроение, с которым ты на работе, всегда с тобой. Но! Спасибо маме, которая однажды мне сказала: «Ты имеешь право продолжать думать о работе постоянно только в одном случае: если ты согласна не иметь детей. Если ты стала мамой, это твоя основная работа. Приехала – все оставила за дверью. Ребенка не касается, получается у тебя роль или не получается. Надела улыбку на лицо, выдохнула – и занимаешься ребенком. Что с тобой происходит, когда он ляжет спать, поцелованный тобой и под рассказанную тобой сказку, уже твое личное дело. Хоть о стенку головой бейся. Но после того как ребенок лег спать». Я так и делаю. И знаете, именно к тому моменту, когда дети засыпают, как правило, подсознание уже делает свою работу и решения, которые меня мучили, вдруг приходят спокойно и сами собой. В молодости мне казалось, что я ненастоящая какая¬то актриса, что так себя артистки вести не должны, если начал заниматься театром, то отдавай всю себя. И однажды спросила об этом у своего учителя Владимира Иванова: «Я ставлю на весы свою профессию и свою семью. И семья – вне всяких сомнений – перевешивает. Разве это правильно?». А он меня обнял и сказал: «Я тебя за это еще больше люблю!». И я поняла, что права.«Мне нужен тормоз!»– По какому принципу вы выбираете работу в антрепризе?– Во-первых, конечно, материал. Затем – режиссер. Кроме того, в антрепризе бесконечно важны твои партнеры. Мы так много ездим и проводим времени вместе, что это должны быть очень любимые и очень приятные люди, иначе можно сойти с ума. И слава богу, я нахожусь в том возрасте, в том статусе, когда есть возможность выбирать партнеров. Это счастье необыкновенное. Очень важна и команда. Важно, чтобы ты пришел в театр, а тебя уже ждал причесанный парик, выглаженный чистый костюм, чтобы на сцене все стояло на своих местах. Поэтому каждый раз, когда после спектакля мы отправляемся ужинать, а я настаиваю, что артисты и труппа не должны питаться отдельно, мы с Мишей Полицеймако произносим примерно один и тот же тост: «За вас, ребята!». Без их работы нам было бы очень, очень трудно, что и говорить.– Вы с Михаилом Полицеймако играете вместе во многих антрепризах. Вы друзья?– Да. Эта дружба выросла из сценического партнерства. Мы встретились на работе, завязались отношения, началась дружба. Потом стали дружить семьями, потом родилась Эмилечка, и я стала ее крестной матерью. И сейчас среди молодых актеров я не могу, наверное, назвать никого, кроме Миши, кто был бы мне так близок.А вообще¬то мне с партнерами везет, это счастье небывалое. И особенно везет с партнерами¬мужчинами. Я не хочу никого обижать, но профессия актерская подразумевает под собой все же женский характер. А меня окружают мужчины в лучшем смысле этого слова! Они не занимаются интригами, сплетнями, они терпеливые, надежные – такие, какими должны быть мужчины! И в антрепризе, и в моем родном театре имени Вахтангова, кстати.– Ваша верность этому театру внушает уважение, вы так много лет там работаете. Но звали же в другие места?– Звали, конечно. Но! Во-первых, я пришла в этот театр на втором курсе и принимал меня в труппу лично Михаил Ульянов – человек, который был для меня больше, чем художественный руководитель, чем народный артист СССР. Он был родным, близким и научил меня очень многому…А во-вторых… Напомню, я – Крыса. И для меня смена норы – это как атомный взрыв. Даже обычный переезд – а мы с семьей недавно сменили жилье – стал невероятной проблемой. Я привыкаю к месту, привязываюсь к нему. В родном театре сижу уже очень много лет за одним и тем же столом в одной и той же гримерке; играю «Дядюшкин сон» много лет в одних и тех же туфлях. Обувщики театра ругаются: «Маша, ну они же разваливаются на глазах!». И я клятвенно обещаю (в какой уж раз), что уж со следующего сезона точно буду выходить в новых туфлях, а пока прошу подбить-подшить эти, старые. И они подшивают, подклеивают, бедненькие. Ну вот такой я тяжелый в плане перемен человек. И вообще уйти из театра Вахтангова – это мой кошмарный сон как профессионала. – Как при такой любви к постоянству вы справляетесь со стрессом постоянных переездов антрепризы?– Во-первых, достаточно часто ты приезжаешь в города по два-три раза, и наши прокатчики, спасибо им, стараются максимально облегчить нашу жизнь – к примеру, селить в одни и те же номера гостиницы. Я вот уже несколько лет во время гастролей во Владивостоке живу в одной и той же гостинице и одном и том же номере. Вообще же приезжать на Дальний Восток – это сильный стресс для организма, чудовищная временная разница. И счастье, что организаторы везут нас не на день-два, а на несколько, давая возможность адаптироваться и привыкнуть. А еще Владивосток для меня ассоциируется с именем Ефима Звеняцкого, и приезжаю я к вам с большим удовольствием, потому что знаю: сделают все, чтобы было комфортно, вкусно, тепло и удобно. – В вашем репертуаре есть и комедии, и драмы. А чего сегодня больше хочется?– Уже все-таки драмы. Серьезной работы. Той же «Вассы Железновой». Но в силу того, что зритель в театре знает меня в первую очередь как острохарактерную комедийную актрису, надеюсь, и этот жанр не уйдет из моей жизни. – Вы работали не только в театре, но и на телевидении – в программе «Все будет хорошо»…– Было очень интересно попробовать себя в амплуа ведущей. Нигде не училась этой профессии, и было бы правильно, если бы рядом со мной сидел мастер, профи телевидения. Но такого не оказалось. А я человек, которого заносит и может понести. Что есть, то есть… Мне всегда нужен некий сдерживающий фактор – режиссер, который должен направлять меня. Так что во время съемок меня часто захлестывали эмоции, что мне не нравилось. А команда в программе молодая, которая не всегда в состоянии меня урезонить. Потому, положа руку на сердце, очень рада, что мы наконец-то закончили выпускать «Все будет хорошо!». Но опыт остался. Опыт изображать жесткую, нетипичную для нашего ТВ ведущую, опыт работы в другой области.Если будут поступать предложения о других телепрограммах, мы, конечно, будем рассматривать их совсем иначе. Хотя, думаю, пока мне не нужно затевать ничего нового на телевидении. Это такое дело, которому нужно отдаваться целиком, телевидение пол-любви не прощает. А моя любовь навсегда – это театр. – Хватает ли у вас времени на чтение книг?– Недавно мы затеяли переезд, и мне нужно было всю библиотеку переложить в коробки, перебрать ее. И я наткнулась на Гюго, которого читала в самом начале учебы в институте. Я перечитала его! Всего! С таким наслаждением и удовольствием! Теперь мечтаю – есть такой план – прочитать полностью «Войну и мир». Когда читала, пропускала целые куски, это произведение у меня как сито в памяти отложилось. А сейчас мне кажется, что я готова к тому, чтобы прочитать его целиком: спокойно, с наслаждением. Это так стыдно, когда люди цитируют Толстого, а ты не понимаешь, откуда эти слова.
Автор: Любовь БЕРЧАНСКАЯ
