Панинка Яня цюрка Яна

Потому что железнодорожники хорошо зарабатывают и им выдают казенное обмундирование. А в многодетной семье Грязновых всегда недоедали и ходили в обносках: пятеро детей – это не фунт изюму. – Можно устроиться в пароходство (река Ока тогда была полноводной), но навигация зимой прекращается, а железная дорога вечная, – так думала выпускница 8-го класса 16-летняя Анечка Грязнова. Но наступил июнь 1941-го, и ее мечты пошли под откос, как поезд, подорванный партизанами. Повестка в подарок – Я жила на улице Красной, и радио у нас не было. На других улицах было, а у нас нет. Потому что у нас начальство не жило, и проводку к нам не протянули. Видимо, им радио нужнее. На другой день, как началась война, по нашей улице пошли люди в сторону реки. Это были призывники, которые шли к своему месту назначения. От них мы и узнали о нападении немцев. В основном они шли на Калининский фронт. Там воевал мой старший брат Василий. И я тоже воевала на Калининском фронте. Мы с ним встретились на войне в Праге (район Варшавы), – вспоминает Анна Ивановна. Одержимая патриотическими чувствами, комсомолка Аня Грязнова, как и ее одноклассники, кинулась было в военкомат: «Отправьте нас на фронт бить немцев!» Но их отправили… в школу получать среднее образование и изучать навыки военного дела. В то время по всему Советскому Союзу повсеместно открывались кружки ОСОАВИАХИМ, радистов, механиков. Профессиональные военные учили молодежь бить врага. Аня Грязнова записалась на курсы Ворошиловских стрелков. – После окончания кружка я и пять моих подруг решили, что теперь точно попадем на фронт. А военком снова погнал нас учиться. Но сказал, что нас вызовут, когда подойдет срок. И я пошла учиться. А потом я чувствую, что дома очень тяжело, отец в армии хозяйничает на банно-­прачечном поезде, мать работает из последних сил, чтобы прокормить четверых детей, и я устроилась ученицей в швейную мастерскую шить шинели и солдатское белье, – говорит пенсионерка. Военком обещание сдержал. Аня Грязнова получила повестку из военкомата 2 сентября 1943 года, в день своего рождения. Она обрадовалась этому документу, как долгожданному подарку. Переодели и переименовали …Два месяца красноармеец Грязнова осваивала телеграфное дело в Чебоксарах. Ей достался допотопный телеграфный аппарат СТ-35. После окончания курсов новоявленных военспецов посадили в эшелон и, ничего не объясняя, провезли через Белоруссию прямо к государственной границе, где посадили на машины и доставили в Польшу, в городок Хелм. Опять-таки без каких-­либо комментариев. И здесь Аня впервые увидела военных в незнакомой форме, которые говорили не по-русски. – Нас завезли и предали, – такие мысли поначалу пришли ей в голову. Но никакой ловушки не было. Связистов построили на плацу и объяснили, что они прибыли в распоряжение Войска Польского для дальнейшего прохождения службы. …Народное Войско Польское было союзником Красной армии на советско-германском фронте Второй мировой войны. Летом 1943 года по просьбе Союза польских патриотов правительство СССР дало согласие на формирование польской пехотной дивизии под Рязанью, в Селецких лагерях. Осенью польская дивизия прибыла на фронт. Освобождение Западной Украины и Западной Белоруссии, где поляки составляют значительную часть населения, позволило начать формирование новых польских частей. На территорию Польши вступила уже Первая польская армия. После освобождения Люблина было создано временное правительство Польши, которое приняло решение о дальнейшем усилении Народного Войска Польского. И если с рядовым составом проблем не было, то офицеров и специалистов среди поляков не хватало. К примеру, в Польше практически отсутствовали офицеры­-специалисты технических родов войск: танковых, самоходной и реактивной артиллерии, авиации. Их нехватка компенсировалась переводом в дивизию сначала советских офицеров польского происхождения. Потом офицерский корпус Народного Войска Польского пополнялся советскими офицерами независимо от их национальности. Связистов в Польше тоже не было. Так младший сержант 1-го батальона 3-й роты 3-го отдельного полка связи Анна Грязнова оказалась в одном из подразделений Народного Войска Польского. Здесь ее переодели в польскую форму и стали звать на польский манер «панинка капрал Грязнова». «Панинка», потому что Ане тогда только исполнилось 19 лет и она еще не была замужем. А еще поляки назвали ее «панинка Яня цюрка Яна». Красиво звучит! В переводе на русский это значит Яна дочь Ивана. И всего-­то! Для вас Бог есть! Временно…На другой день капрал Грязнова и ее боевые товарищи присягали Народному Войску Польскому. Присягу читал польский офицер, но по-русски. После чего пришел поручик и стал учить связистов обиходным фразам на польском языке: «Что пан желает?», «Как найти старшего офицера?», «Да поможет нам Бог!» и т.д. Надо отметить, что организация, структура и уставы Народного Войска Польского были в основном идентичны советским. За исключением национальных особенностей. К примеру, вместо привычного для советских людей обращения «товарищ» поляки говорили «пан» или «пани». По словам Анны Ивановны, красноармейцев, среди которых почти все были комсомольцами, это шокировало. На этой почве даже были эксцессы. Однажды один из связистов в присутствии поляков лихо запел «Песню кавалеристов», очень популярную в Красной армии, где были такие слова: «Помнят псы-­атаманы, помнят польские паны конармейские наши клинки». После чего к певцу тут же подошел поручик и пригласил к себе в кабинет для разговора. – Я не знаю, о чем они там говорили и что он ему такого сказал, но парень вышел от поручика бледный. И с тех пор наш связист никогда эту песню не пел. И мне кажется, что даже забыл ее слова, – улыбается бывшая панинка капрал Грязнова. Такая же ситуация была с религией. Поляки, все поголовно, были очень набожны. В каждом воинском подразделении есть свой капеллан. Притом что в польской армии существовали заместители командиров по политической части и политорганы, хотя они и не имели того значения, как в Красной армии. Как сказали бы сейчас, капеллан круче замполита. И дважды в день, утром и вечером, поляки пели молитву на плацу. Вместе с ними вынуждены были молиться и красноармейцы­атеисты. – У поляков молитва – это первое дело. У них перед Богом все равны: и офицеры, и солдаты, и поручики. Для нас это было дико, но приходилось подчиняться. Иначе можно было получить наряд вне очереди, – говорит Анна Ивановна. Вообразите: нашим людям сызмальства внушали, что Бога нет, а теперь они дважды в день закатывают глаза к небу и разговаривают с тем, кого априори, по их убеждению, не существует! И как тут не сойти с ума? Среди советских граждан по этому поводу начались брожения. Один из советских офицеров даже обратился к русскому командованию, мол, освободите нас от религиозного дурмана. Бога нет, а мы ему молимся! И еще просим: да поможет нам Бог! – Бога нет, это правда. Но вы сейчас находитесь в стране, где в Бога верят. И форму носите польскую. Значит, для вас Бог есть! Временно, но есть, – сурово сказал ему высокопоставленный офицер из контр­разведки. А потом уже мирно добавил: – Ну что вам стоит перекреститься, а, братцы? Не подведите, чтобы не было конфликтов. Польский язык забыла Ходить в атаку капралу Грязновой не доводилось, зато пришлось форсировать Вислу по понтонному мосту под артобстрелом. И из автомата она стреляла. Однажды (дело было в первые дни после Победы) ее попытались подстрелить недобитые фашисты, спрятавшиеся в развалинах. Пришлось Анне отстреливаться. Потом ей здорово досталось от командира за то, что пошла в город одна да еще в военной форме. О капитуляции фашистской Германии капрал Грязнова узнала за 12 часов до официального объявления Победы. Опять же благодаря своей военной специальности: телеграфисты узнавали новости первыми. Дело было в Праге (но не в столице Чехии, а в предместье Варшавы). После окончания войны младший сержант Анна Грязнова еще год служила в русском посольстве. После демобилизации в марте 1946 года Анна Грязнова окончила Скопинский горный техникум, где выучилась на экономиста и получила направление в Приморье, в поселок Липовцы. Здесь она проработала в управлении угольного разреза до самой пенсии. В Липовцах же познакомилась с будущим мужем Федором Сергеевичем, ныне покойным. Они прожили вместе 47 лет. Несмотря на почтенный возраст, 87¬летнего ветерана Народного Войска Польского пани капрала Грязнову трудно застать дома: то она выступает на местном совете ветеранов, то общается со школьниками. В день, когда к ней приехал корреспондент «В», Анна Ивановна была на спортивных соревнованиях. Спорт она любит. Правда, сейчас как зритель на трибуне. А в былые годы уделяла много времени спорту и физкультуре. Оттого, наверное, жизненной энергии в ней хоть отбавляй. После войны Анна Ивановна в Польше ни разу не была. Но поляки ее не забывали до 1978-го, каждый год присылая поздравительные открытки. А потом между СССР и Польшей начались разногласия со всеми вытекающими. Она уже не говорит по-польски, помнит только несколько фраз. «Нет практики, вот и забыла». Зато по-прежнему лихо вскидывает два пальца правой руки ко лбу – указательный и средний. Как когда-­то прикладывала их к козырьку конфедератки, отдавая честь. Вот что значит военная выправка.

Автор: Сергей КОЖИН