Коготь тигра. История жизни необыкновенного охотника из Восточной Азии (окончание)

(Окончание. Начало в номерах за 30, 31 января, 1 февраля)

Добравшись до небольшой жилой постройки в глубине леса, Ора занесла внутрь мой багаж и, потянувшись, зажгла свисавшую с потолка масляную лампу. Потом она наполнила таз холодной водой из медного кувшина, показала направление, где снаружи находился туалет, сказала: «Приходите в дом, когда горн затрубит к обеду» - и исчезла в темноте прежде, чем я смогла обрести дар речи. Никакого фонаря при себе у нее не было.

Дрожа от напряжения и усталости, я сбросила куртку и бросилась на свою походную постель. В висках стучало. Рев воды был почти непереносим, но мне не удалось об этом достаточно долго поразмышлять, потому что раздался звук горна и эхо его заметалось по всей долине. Он звучал так повелительно, что я не осмелилась задержаться. В спешке я нечаянно погасила лампу и осталась в кромешной тьме среди леса, не имея никакого представления о том, в каком направлении идти.

Я остановилась и прислушалась, надеясь услышать звуки, которые помогут сориентироваться, и отчетливо услышала движение позади себя. Когда я пошла, стало ясно, что кто-то меня преследует. Я крикнула: «Кто здесь?». Никто не ответил. Глупо, но я побежала. И тут же что-то тяжелое упало на мои плечи, и я почувствовала на шее чье-то горячее дыхание. Меня придавило к земле. Я пронзительно закричала.

- Баян! Сюда! Сюда! - услышала я голос Оры. Дверь открылась, и высветилась полоска света. Огромный датский дог стоял около меня, принюхиваясь. Он прыгнул в направлении голоса, и я последовала за ним как можно быстрее, униженная мыслью, что мой крик мог быть услышан.

Когда я добралась до дверей, Ора стояла сразу за ними. Я едва ее узнала. Когда я видела ее в Сеуле, то даже не поняла, что она так красива. Ярко-голубая юбка с пояском подчеркивала ее тонкую талию, а вышитая в крестьянском стиле блуза - полноту ее груди. Белизна блузы оттеняла коричный загар ее кожи. Прежде спрятанные под косынку, ее волнистые каштановые волосы изящно падали на плечи. Серебряные браслеты на ее запястьях мелодично звякнули, когда она погладила голову собаки.

- Баян специально пошел, чтобы показать вам дорогу, - ласково сказала она. Затем, указывая на большую собаку, лежавшую сразу за порогом, она добавила:

- А это Ваша, любимая собака моего отца. С ней он охотится на тигров. Если вы скажете: «Куш! Куш!», переступая через него, он вас не тронет.

- Куш! Куш! - повторила я послушно, переступила через тело Ваши и вошла в «Новину» - место моей мечты…

Передо мной была средневековая зала. Ствол огромной сосны упирался в высокий потолок, поддерживая его. Два длинных стола на козлах в форме буквы «Т» были заставлены тарелками с едой.

Ора подвела меня к верхней части стола, где сидели ее родители, и представила меня как владелицу тигрового когтя, который так заинтриговал ее, когда она была в Сеуле. Ее отца Джорджа Янковского я уже описывала. Ее мать была ему подходящей парой: сильное тело, аристократические черты лица, проницательный взгляд глубоких серых глаз. Я почувствовала, что она читает мои мысли и оценивает меня, но ее внимание было скорее приятно, чем вызывало возмущение.

Миссис Янковская представила своих сыновей и племянника. Самого молодого из сыновей звали Юрий. Он поразительно напоминал своего отца, правда, в отличие от последнего имел дерзкое выражение лица. Его кузен Виктор был много старше и напоминал своим видом Тарзана. Достаточно было одного взгляда его прищуренных глаз, чтобы я поняла, что он возмущен моим присутствием. Позже я узнала, что он считал себя женоненавистником. В этих двоих я легко узнала моих возниц, но никто из них никак не показал, что мы уже встречались. Второй сын, Арсений, был выше других ростом и выглядел горожанином. У него были темные волосы, печальные серые глаза и отличные от других манеры. Старшему, Валерию, было, видимо, около 30. Он был также темноволос и прекрасно сложен, как и все в этой семье; взгляд его карих глаз был непроницаем.

Ора усадила меня за столом между двумя девушками, которые не говорили по-английски. Она пригласила меня брать все, что мне хочется, и я последовала ее совету. Я была очень голодна и пробовала все блюда, до которых могла дотянуться: копченую сельдь, домашний сыр, маленькие пирожки с мясом и икру. Затем появились большие тарелки борща, которые передавали по кругу, огромные куски дичи и ветчины с соответственным количеством овощей, и я поняла, что слишком налегла на закуски, не дождавшись настоящего обеда.

Стол был уставлен множеством разнообразных серебряных приборов. Поскольку на многих предметах были выгравированы или выложены цветной эмалью инициалы, я подумала, что у каждого здесь был свой собственный предмет сервировки из серебра: рюмка, ложка или тарелка… Скатерти на столе не было, но его поверхность сияла. Стены снизу были выложены из камня, а сверху отделаны панелями из лиственницы. На них висели в ряд разнообразные охотничьи трофеи: шкуры, головы животных, а также оружие. Между ними висели нарисованные углем и сангиной портреты членов семьи в полный рост - все хорошего исполнения, поскольку сходство с оригиналами было несомненным. Вглядываясь в лица сидевших вместе со мной за столом людей, я подумала, что каждый из них достоин кисти художника.

Когда долгая трапеза завершилась, миссис Янковская поднялась. Остальные последовали ее примеру, с шумом отодвинув скамейки. Ора ударила по клавишам пианино, заиграла зажигательную мелодию, и люди стали танцевать легко и непринужденно: кто в одиночку, кто парами. Некий молодой человек с маленькими усиками и вандейковской бородкой подхватил Ору со стула и закружил в танце, а ее место у инструмента заняла другая девушка, которая немедленно сменила настрой, заиграв что-то сентиментальное.

Затем все перешли в гостиную. Эта комната представляла собой не менее поразительное зрелище. Стена напротив входа - массивная скала с выдолбленными в ней большим камином и ступенями по его обеим сторонам. Две девушки в расшитых юбках, которые во время обеда подавали за столом, с горой тарелок в руках поднялись по этим ступеням, аккуратно рядами расставили посуду в странной формы сервантах, искусно встроенных в естественные впадины скалы, и легкими шагами спустились вниз.

Выше сервантов находились совершенно необычные окна: обрамленные гладкими камнями с морского побережья, они были без стекол и закрывались продолговатыми металлическими колесами с ободьями. Пламя в камине поднималось на 5-6 футов, ярко освещая комнату. Дымохода не было. Над камином - голова великолепного оленя, а ниже - пара перекрещенных коротких мечей. Высокий потолок с тяжелыми балками был черен от многолетнего дыма. По обеим сторонам очага размещались кресла с высокими спинками и стулья всех видов из стволов и пней деревьев. Там, куда не долетали искры из очага, пол был деревянный.

Вдоль стены напротив камина стоял огромный диван со множеством подушек. Он был так велик, что на нем могла разместиться добрая дюжина отдыхающих. В его центре сидела миссиc Янковская с горой клубков разноцветной шерсти в подоле и задумчиво рассматривала большой кусок тяжелой ткани, на котором что-то с увлечением вышивали сидевшие вокруг нее четыре девушки. Наблюдая за этой группой, я почувствовала, что именно миссис Янковская была душой этого дома. Время от времени собравшиеся у камина мужчины поворачивались в сторону дивана, словно ожидая, что женщины предложат им какое-то развлечение. И в моей голове возникли строки из «Воспоминаний об арабских ночах» Теннисона13:

A goodly place, a goodly time,
For it was in the golden prime
Of good Haroun al Raschid.

Я подумала, что это место вполне могло бы быть Багдадом, ревущая снаружи река - Тигром, а Джордж Янковский - Аль Рашидом.

Миссис Янковская поймала мой взгляд и сделала мне приглашающий знак. Я села на диван, почувствовала его тепло и поняла, что это китайский кан - платформа для сна c проложенными внутри трубами. Радуясь комфорту, я придвинулась к стене и прислонилась к лежавшему там объемному валику. И вдруг этот валик выпрыгнул из-под меня и повалил на спину, так что моя голова оказалась на одном уровне с оскаленной пастью и разъяренными янтарными глазами. Это был молодой барс. Миссис Янковская тут же шлепнула его подушкой по морде. Янковский-старший одним прыжком оказался возле меня.

- Нет ли крови? - спросил он заботливо. - Если есть, то мне придется его застрелить, как я уже застрелил нашу рысь.

И он посмотрел в сторону своего ружья. Тем временем барс прокрался под сиденье у камина и улегся там. В его изумрудных глазах метались отблески пламени. Группа у камина оживилась: этот эпизод явно внес некоторое оживление. Но Джордж лишь раз взглянул, и смех прекратился.

- Не-е-ет, - ответила я на его вопрос, зная при этом, что я мертвенно бледна.

- Это наш домашний любимец, - подходя ко мне, сказала ободряюще Ора.

Для первого дня у меня было слишком много переживаний. Пожелав всем доброй ночи, я отправилась в свой домик…

* * *

На следующий день я проснулась на рассвете от шума воды. Решив исследовать окрестности при свете дня, я вышла и вскоре оказалась на краю глубокого ущелья. Внизу клокотал бурный поток14. Я пошла по тропинке, причудливо извивавшейся среди валунов на краю пропасти в направлении дома Янковских, и вскоре увидела впереди едва различимую в тумане тонкую полоску подвесного моста. Один вид его вызвал головокружение. Я повернулась к мосту спиной и сразу уперлась взглядом в водопад, звук которого преследовал меня с первых секунд пребывания в «Новине». Зарождаясь в гуще лесов на склоне высокого горного кряжа, он падал с высокого обрыва танцующими струями…

Некоторое время я стояла, завороженная красотой природы. Из транса меня вывел звук человеческого голоса. Он прозвучал настолько неожиданно, что я чуть не упала вниз. К своему удивлению, я увидела Виктора.

- Идите и принесите масло.

Эти слова он повторил дважды, указывая на маленький сарайчик на противоположном конце подвесного моста. Я по сей день убеждена, что он меня загипнотизировал, потому что безо всякого колебания пошла туда, куда он указал. Добравшись до моста, я увидела, что он сделан из двух соединенных концами широких оструганных досок, подвешенных петлями кабеля к поручням. Последние также были из кабеля, туго натянутого между опорами. Как только я вступила на мост, он пугающе закачался. Не решившись выпрямиться, я поползла вперед, хватаясь за края досок с обеих сторон. Моя голова кружилась.

В леднике я нашла масло и, не имея иного способа его нести, положила его за ворот рубашки. На обратном пути через мост я встала в полный рост и перешла его, держась за поручни. Виктор не стал дожидаться моего возвращения. Когда я пришла в столовую, он уже сидел за столом, поглощенный завтраком. Я с гордостью показала ему свою добычу, но он даже не взглянул на нее и вскоре покинул комнату. Тут же находилась странного вида женщина средних лет, в очках. Волосы ее были гладко зачесаны назад, как у старомодной классной дамы. На ломаном английском языке она представилась как фройлейн Шмидт. Насколько я поняла, она приехала из Мукдена и обучает членов семьи немецкому языку…

Вошла Ора, уже одетая, а вернее - раздетая, для дневных дел. На ней был коричневый вязаный купальник, цвет которого мало отличался от цвета ее кожи. На голове - зеленый шарф, на ногах - японские таби15, за спиной - фляга для воды на лямках и аптечка первой помощи, за поясом - коричневый замшевый жакет и короткий кнут. За завтраком она пригласила меня пойти с ней на прогулку в лес, и я с радостью согласилась.

Мы вышли на широкий двор. Он давал немалое представление о занятиях хозяев. Здесь лежали ожидавшие выделки шкуры животных и туши мяса, предназначенные для закладки на хранение в ледник, корейские решета, серпы, лопаты в больших количествах…. Рядами стояли глиняные кувшины для хранения излюбленной еды корейцев кимчхи (квашеных овощей с сильным запахом) - такие большие, что в них мог спрятаться ребенок. Горами лежал рис нового урожая, готовый к обмолоту. Тут же работала крупорушка, приводимая в движение волами.

С криками во двор вошли мабу - погонщики, за которыми следовал караван маленьких корейских пони, нагруженных тюками с древесным углем. Некоторые животные хромали. Ора стала по-корейски упрекать погонщиков в бессердечном отношении к животным, но, похоже, те даже не сознавали, что она говорит с ними на их собственном языке, поскольку были очень озадачены видом иностранной женщины, на которой не было юбки.

Вышел во двор Янковский-отец. Было только 8 часов утра, а он уже вернулся из поселка Омпхо, куда вышел еще до рассвета. Он передал какие-то новости сыновьям и Оре. Затем вышла его жена. Супруги вместе сели в машину и уехали по делам в Чхонджин - до следующего утра.

Валерий, Юра и другие собирались на охоту, и Ора попросила, чтобы они взяли с собой большую черную овчарку по имени Базиль, поскольку сейчас привезут двух терьеров, которых она только что купила. Когда охотники с Базилем скрылись из виду, присматривавший за собаками корейский мальчик Тонги привел во двор пару бело-черных терьеров. Но драки избежать не удалось. Базиль неожиданно вернулся и бросился на чужаков. Хлыст не помог, и тогда Ора уселась сверху копошащейся и рычащей массы и начала по очереди зажимать челюсти собак. Они стали задыхаться и вскоре разошлись по сторонам. Тонги увел Базиля. Драка закончилась, но у Оры на спине в одном месте был разорван костюм и виднелись следы укуса. Пока я смазывала рану, Ора говорила мне, что зажать челюсти - лучший способ остановить собачью свару и что теперь я понимаю, почему она не хотела, чтобы я привезла своих овчарок.

После случившегося я, естественно, предположила, что наша прогулка в горы отменяется, но не такова была Ора. Она свистнула терьерам и направилась к воротам. Вскоре мы уже были в лесу. Собаки с восторгом гонялись за зайцами.

К полудню я изрядно устала от безостановочного подъема, но Ора была неутомима. Мы вышли на плато с редкими чахлыми соснами и густым подлеском. Неожиданно Ора остановилась и стала встревоженно оглядываться. Терьеры сердито залаяли и исчезли в кустах. Там поднялся гам, и моя спутница вдруг скомандовала: «Лезьте наверх!» - и быстро влезла на дерево. Я последовала ее примеру. Сидя наверху, Ора долго вытягивала шею, стараясь разглядеть что-то в зарослях неподалеку. Затем сложила ладони лодочкой и издала звук, похожий на птичий клич. Он разнесся по долине, и почти сразу, как отдаленное эхо, послышался ответный клич. Когда мы спустились с дерева, я спросила, что это было.

- Дикая свинья.

- О!

- Разве вы не видели в траве ее черную спину? Она была совсем близко. Вот почему мы забрались на дерево. Затем собаки погнали ее в долину, где поджидали мои братья.

Ора прошла сквозь кусты и показала место, где лежала свинья. Трава здесь была сильно вытоптана, в центре - овальная ямка. Ора встала на колени, изучила ее, а затем сообщила мне размеры, вес и пол дикой свиньи, пояснив при этом, почему она пришла именно к таким заключениям. Оказалось, что это был кабан.

Из долины донесся звук выстрела.

- Вам не удалось увидеть кабана живым, но вы сможете увидеть его мертвым. Мои братья никогда не промахиваются. Мы снимем с него шкуру, продадим желчный пузырь корейцам, которые используют его как лекарство для рожениц, а мы с вами получим по бивню. Это обычная награда загонщика.

А я и не поняла, что мы были загонщиками.

Тяжело дыша, вернулись наши собаки. Похоже, долгая погоня их изрядно утомила, и они были рады, когда мы повернули к дому. Из долины от крытых соломой домов поднимались голубые струйки дыма, слышалась ритмичная дробь вальков: крестьянки стирали в реке белье. Стемнело, и белые пятна на спинах терьеров стали нашими единственными видимыми ориентирами в пути. Следуя за ними, мы вышли к маленькому монастырю у водопада. Чувствовался запах благовоний, раздавались буддийское песнопение: «Нами ами табуль (Славен Будда Амитабха!)» - и легкое звякание цимбал. Ора сделала мне знак не шуметь.

Мы смотрели сверху на реку и церемонию, которая разворачивалась на ее берегу при свете факелов. Руководил ею настоятель монастыря в белом одеянии с широкими рукавами и красной повязкой через плечо. Черная волосяная шляпа без полей аккуратно сидела на его гладко выбритой голове. Его запястье обвивали темного цвета четки. Перед ним стояли пилигримы, получавшие очищение перед началом паломничества к подножью горы Пэктусан - священной Белоголовой Горы, расположенной на границе Кореи и Маньчжурии. Ора тихо сказала, что многие годы пыталась увидеть эту церемонию, но настоятель никогда не давал разрешения иностранцам присутствовать на ней. Это было чистое совпадение, что мы пришли сюда в тот самый день и в то самое время. В этот момент раздался лай деревенских собак, наши им ответили, и нам пришлось немедленно ретироваться.

По дороге к реке я в темноте потеряла Ору и переходила вброд, следуя за плывущими терьерами. Ора ждала меня на противоположном берегу. Она перешла реку в другом месте, ступая с камня на камень.

- Вам бы следовало больше заботиться о себе, - засмеялась она, ощупывая мою мокрую одежду. Я вспомнила об утренней драке собак и подумала, что с таким же успехом эти слова можно сказать самой Оре.

Спустя какое-то время мы вышли к подвесному мосту - месту моего утреннего приключения. А вечером мне вручили мой трофей - великолепный кабаний клык. По словам охотников, он был на редкость большой.

Так закончился второй день моего пребывания в «Новине»…

* * *

От переводчика. Мэри Тейлор оставалась в «Новине» больше месяца и покинула ее с первым снегом. Прощаясь с хозяевами, она подарила Юрию Михайловичу коготь тигра. История его теперь не была для нее загадкой.

Автор: Мэри ТЕЙЛОР