В отличие от будущего генсека Леонида Брежнева жительница Владивостока воевала на плацдарме все семь с половиной месяцев, сообщает журналист РИА VladNews.
Из Красной Поляны в Красную армию
Мария Алексеевна родом из шахтерского Донбасса. Ее отец, Алексей Матвеевич Григорьев, потомственный горняк, оказался тем редким исключением, которому советская власть за профессионализм оставила на долгие годы в пользование собственную шахту. После окончания школы и среднего медицинского училища она успела поработать воспитателем в яслях. В свой первый законный отпуск отправилась из Сталино (нынешний Донецк) к старшей сестре, жившей вместе со своей семьей в знаменитой ныне Красной Поляне под Сочи.
Вернуться из отпуска домой девушке уже не удалось – началась война. О страшном известии услышала на улице. «У окружавших меня людей не было испуга, – вспоминает ветеран. – Была уверенность, что врага забросаем шапками. Ведь благодаря советской пропаганде народ знал, как разгромили японцев на Ханке и Халхин-Голе, победили белофиннов под Ленинградом и в Карелии. Но все оказалось не так, немец, воспользовавшись внезапностью и превосходством в оружии, рвался на восток нашей Родины. И не просто прорвался к Северному Кавказу – бои уже шли возле Красной Поляны».
Все молодые женщины от 18 до 26 лет в прифронтовой полосе были срочно мобилизованы. Потери в личном составе Красной армии оказались настолько велики, что быстро восполнить потрепанные части мужчинами не удавалось. Женщин из Красной Поляны отвезли в Адлер в горвоенкомат. Машу, несмотря на наличие медицинского образования, в конце 1942 года определили в школу радистов неподалеку от Сочи – в войсках катастрофически не хватало связистов.
«Краткосрочные курсы я окончила успешно, выучила азбуку Морзе и устройство радиостанций, овладела знаниями шифровки и дешифровки, познакомилась с другими премудростями полевой связи. Вызывают меня в особый отдел и говорят: «Хотим определить вас в шифровальщики. Нет ли родных в оккупации? Ах, мама и младшая сестра. Тогда будете обычным радистом». Слава богу, что так вышло. Я потом насмотрелась, как за любую ошибку шифровальщиков отправляли в штрафбаты или в лагеря. Так я попала на фронт», – повествует наша героиня.
Машу Григорьеву вместе с полученной коротковолновой войсковой радиостанцией 13-Р направили в 182-й отдельный батальон связи корпусного подчинения в составе Особой Приморской армии (впоследствии 18-й армии). Ее и еще нескольких связистов передали 83-й морской бригаде, которая за дальнейшие бои стала гвардейской. Задачей новоиспеченного ефрейтора была координация открытым текстом огня нашей артиллерии. Вместе с моряками-черноморцами Маша оказалась на Малой Земле.
Мал пятачок, да дорог
Десант в районе Станички южнее Новороссийска высадился ночью 4 февраля 1943 года. Это был отвлекающий маневр командования. Основная операция «Море» проводилась той же ночью чуть в стороне, но она провалилась из-за неорганизованности командования флота, несколько десантировавшихся бригад было уничтожено. Поэтому три сотни морских пехотинцев 83-й бригады под руководством майора Цезаря Куникова на мысе Мысхако приняли весь ответный вражеский удар на себя. Чуть позже подошло подкрепление, общая численность десанта достигла 800 штыков.
«Погода была ужасной, но нам оказалась это на руку, – рассказывает фронтовичка. – Шел дождь с порывистым ветром. Подходили к окраинам Новороссийска на рыбацких сейнерах. Немцы освещали ночное небо ракетами, огонь вели из всех видов оружия. Стоял кромешный ад, все вокруг взрывалось и грохотало. Солдаты и матросы гибли и получали ранения десятками, стоны и кровь повсюду. В море с борта рыбацких судов спускались по штормтрапам. Вода ледяная по пояс, брызги захлестывали лицо. Над головой я держала рацию и оружие.
На берег выползла – мокрая, замерзшая. Куда двигаться? Но зная, что первые высадившиеся моряки с ходу захватили фашистскую береговую линию обороны и на ней закрепились, ползу вперед. Во вспышках осветительных ракет увидела двухэтажный дом, думаю, в нем пережду вражеский обстрел. И уже в нескольких метрах от этого здания услышала первый в своей жизни мат: мол, дура, куда ползешь, там же немцы обороняются. Я ребят спрашиваю: куда ползти? А мне показывают в другую сторону – вот туда, чертова баба. В итоге нашла окопчик и в него скатилась».
Немцы оперативно отреагировали на высадку, велся непрерывный артиллерийский огонь, наносились бомбовые удары, было предпринято несколько попыток контратаковать и сбросить десант в море. Наши потери были колоссальными, но сутки плацдарм удалось удержать. После того как советское командование убедилось в провале основного десанта, началась переброска войск на захваченный плацдарм.
Немцам так и не удалось выбить в море наш десант с береговой полосы. Героическая оборона плацдарма длилась долгие 32 недели. Выстоять удалось благодаря тому, что десантники основательно вгрызлись в эту скалистую землю. Они держали под своим контролем несколько стратегических возвышенностей.
«Я принимала с Большой земли по коду шифрограммы, передавала их дешифровщикам. Отправляла обратные сообщения. Прямо на моих глазах расстреляли одного шифровальщика только за то, что он вместо единицы написал двойку, исказив таким образом шифрограмму.
На Малой Земле всегда грозила смертельная опасность. У нас же немецкие разведчики прямо с поста выкрали двух девушек-часовых. Их потом фашисты обезобразили до неузнаваемости. Позднее в штабе армии особисты узнали от подпольщиков, что это власовцы издевались. Я это всегда помнила, поэтому и ухо на передовой востро держала.
Условия были просто ужасные, хотя и жили в брошенных немецких землянках. Даже помыться не было возможности. Продуктов не хватало, иногда не ели по нескольку дней, не могли нам из-за штормового моря или вражеских обстрелов что-либо доставить. Когда море стихало, то в первую очередь завозили боеприпасы. Собирали из луж дождевую воду, отстаивали и кипятили ее, обеззараживали специальными таблетками и пили. Свирепствовала цинга. Впоследствии генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев вспоминал, как на Малой Земле все свободные от караула солдаты и матросы выискивали и собирали дикий чеснок», – «выдала военную тайну» Мария Гладун.
Полковник Брежнев напугал морпехов своей формой
«С Брежневым мне довелось встретиться на Малой Земле несколько раз во время его редких визитов на плацдарм. Но самую первую встречу никогда не забуду. У меня радиостанция вышла из строя, отправилась в соседний блиндаж, чтобы сдать рацию в ремонт. А в апреле 43-го уже появилась новая форма с погонами вместо петлиц. Но мы-то на Малой Земле не знали об этом. Бегу в телогрейке с рацией и автоматом ППШ вдоль капонира к мастерской, а мне навстречу такие ухоженные офицеры двигаются. И вот с этими погонами. Что такое? Уж не диверсанты ли? А они загородили проход. И давай меня расспрашивать: кто я, какой части принадлежу, сколько воюю? Оказалось, что один из них полковник Брежнев из политотдела Приморской армии, а второй – журналист из «Красной звезды». Я ничего не сказала, меня даже похвалили за сокрытие сведений.
Потом уже часто встречалась с Леонидом Ильичом. Ведь я была комсоргом радиороты. А он приходил на наши комсомольские собрания. Интересный, видный был мужчина, на таких женщины останавливали взгляд. Но в ту пору был простым и без амбиций. Помню, что с ним можно было поговорить на разные темы. Он рассказывал, что и как происходит на Большой земле. К солдатам относился хорошо, никого не обижал. Перед наступлением встретились на комсомольской конференции всей группировки. И после войны виделись в Новороссийске на сборах ветеранов».
9 сентября началась операция по взятию Новороссийска. С плацдарма в районе Станички на город наступала одна из трех атакующих групп советских войск. Благодаря группировке Малой Земли удалось окружить и всего за неделю взять Новороссийск. Гвардии ефрейтора Григорьеву наградили медалью «За оборону Кавказа».
На Берлин!
«В составе Приморской армии освобождала Таманский и Керченский полуостровы. Уже из Крыма наш батальон связи в составе 20-го стрелкового корпуса перебросили в Белоруссию под Жлобин. Здесь мы приняли участие в наступлении на Бобруйск. Правда, воевала уже не на передовой. Кому-то надо было и в штабах поддерживать связь командования с передовыми частями. С боями прошли всю Белоруссию и Восточную Пруссию, кстати, здесь 18 февраля 1945 года убило нашего самого молодого командующего фронтом генерала армии Ивана Черняховского. Это случилось чуть ли не на моих глазах, всего за несколько минут до этого разговаривал с моими командирами, а потом отправился дальше и попал под вражеский обстрел. За участие в сражениях уже в самом фашистском логове меня наградили медалями «За взятие Кенигсберга» и «За взятие Берлина», «За победу над Германией». Здесь служила под началом маршала Победы Георгия Жукова.
Но с захватом фашистской столицы война для нас не закончилась. Корпус перебросили в Чехию. В горно-лесной местности скопились части СС, которые отказывались бросать оружие и сдаваться в плен. Выискивали и уничтожали эти отряды. И потери несли даже после 9 Мая, что было особенно обидно. То есть Великую Победу уже встречали в июне недалеко от Праги», – подвела черту под фронтовыми воспоминаниями Мария Алексеевна.
После войны
Женщин после войны первыми увольняли из действующей армии и отправляли домой. Через несколько лет Мария Алексеевна переехала жить в Приморье. Здесь вышла замуж, нарожала детей. Долгие годы трудилась почтальоном во Владивостоке. И каждый раз, принося письма адресатам, сравнивала их с получаемыми на фронте и всегда ожидаемыми треугольниками от родных.
