Анатолий Папанов: За что они меня хвалят, Надя?

Надежда Каратаева-Папанова, вдова Анатолия Папанова, в этом году отмечает юбилей, 90-летие любимого супруга и актера, который навсегда вошел в историю российского театра и кинематографа. А в следующем году сама Надежда Юрьевна отпразднует замечательную дату – 90-летие. Солидный возраст не мешает ей заниматься профессией, которой она посвятила свою жизнь. Актриса служит в знаменитом театре сатиры, на сцену которого когда-то выходила вместе с мужем. О них так и говорили – одна любовь, одна сцена, одна жизнь на двоих…Встречу нашему корреспонденту Надежда Юрьевна назначила в легендарной гримерке театра, которая когда-то принадлежала Анатолию Дмитриевичу Папанову, а сейчас в ней готовятся к спектаклям сама Надежда Каратаева-Папанова и Ольга Аросева.

– Надежда Юрьевна, в этой комнате возникает ощущение, что Анатолий Дмитриевич просто вышел и вот­-вот сюда войдет…

– Многие это замечают… Ощущение такое действительно есть… Здесь до сих пор хранятся Толины вещи, например, вот этот сюртук, в котором он выходил на сцену. И даже табличку на гримерной мы с Ольгой Аросевой не стали менять – «А.Д.Папанов».
– Расскажите, пожалуйста, о своем муже – каким он был для вас? Ведь вы прожили вместе 43 года!

– Однажды про Толю написали: «У него была одна жена, один театр и одна страна!» В этом весь он – очень верный, скромный, застенчивый… Сейчас много шума вокруг его 90-летия. Если бы он узнал об этом, был бы страшно удивлен и сказал бы: «Да что я такого сделал?!» Когда его хвалили, он говорил мне: «За что они меня хвалят, Надя? Как надо, так и играю – ведь ничего особенного!»…

– Знаю, вы с мужем учились в ГИТИСе. А как вы познакомились?

– Толя пришел к нам с фронта. А я ведь тоже фронтовик – была санитаркой, в санитарном поезде ездила, помогала раненым…

Фронтовики

– Вы добровольно пошли на фронт?

– Я окончила десятилетку, мне было 17 лет. И уже поступила в ГИТИС. Но, так как началась война, начало учебы отсрочили. А у меня была подруга, которая предложила добровольно пойти с ней на фронт. Я уже до этого работала в госпитале – окончила курсы медсестер­-сандружинниц. Военком предложил пойти в санитарный поезд. Я почти два года прокаталась в нем… Когда от Москвы погнали немцев, я узнала, что ГИТИС возвращается из эвакуации и скоро начнется учеба! Я побежала к своему начальству и взмолилась: «Пустите меня учиться! Хочу быть артисткой!» В середине 1942 года вернулась в институт. А на втором курсе к нам пришел молодой человек: в линялой гимнастерке, в каких-­то затертых брюках, никаких орденов на нем не было, только две лычки – красная означала очень тяжелое ранение. И в руках у него была палка, хромал…
– Это был Анатолий Папанов? Он пришел сразу на второй курс?

– Да. У нас был дефицит мальчиков, поэтому его и взяли. Девочки были очень хорошенькие, а ребят совсем не было, все воевали. Когда Михаил Михайлович Тарханов, который принимал его на курс, спросил, как Толя будет с палкой заниматься, он дал честное слово, что вернет форму и будет ходить без палки!

От дружбы до любви

– Анатолий Дмитриевич рассказывал, почему он пошел в актеры?

– Он был из простой, но интеллигентной семьи. Его папа очень любил театр и даже, кажется, участвовал в самодеятельности... Видимо, эта любовь передалась и ему. В общем, Толя пришел к нам на курс и растерялся – такие девки все красивые, еще бы! И видит – сидит одна, тоже в гимнастерке… Мамы же моей в Москве не было, надеть нечего, вот я и ходила на занятия в гимнастерке, под полушубок ее надевала. Толя подсел ко мне, спрашивает: «Ты что, тоже на фронте была?» Я говорю: «Да!» Он: «Ну слава богу, хоть поговорить есть с кем!» И стали мы с ним разговаривать…

– Вы стали друзьями?

– Конечно! Выяснилось, что мы с ним в одном районе живем и нам надо ездить на одном трамвае…

– Каким он был студентом?

– Он очень много и старательно занимался. И с нашим преподавателем по сценическому движению допоздна занимался, чтобы избавиться от хромоты. А я его ждала. А он меня с утра ждал – чтобы вместе сесть в трамвайчик и приехать в институт. Так и начался наш роман, с дружбы… Девочки сначала­-то на него внимания не обращали. Это уже потом стали засматриваться, когда он на третьем курсе стал лучшим студентом и единственным, кого пригласили работать в Художественный театр и в Малый!

День Победы

– А как вы поняли, что у вас взаимное чувство?

– У Толи был солидный приятель – племянник Ворошилова, в школе они вместе учились. Представляете, кто такой Ворошилов? Член правительства! Племянник этот не был на фронте – учился в академии, пока шла война. Толя как­-то пригласил его к нам в ГИТИС на вечер, там мы с ним и познакомились. И он стал за мной ухаживать. Толя сразу отошел, не стал мешать. А подруги мне все твердили: «Надя, ты что? Он же племянник Ворошилова! Тебя же в любой театр возьмут, если его женой будешь!» И вот как­-то раз Толя начинает меня допрашивать: «Ну, тебе Коля нравится или нет?» Я не выдержала и говорю: «Что же ты ко мне пристал со своим Колей? Не нравится он мне – мне ты нравишься!» Он так обрадовался! «Наденька, – говорит, – да ведь и ты мне нравишься очень!» С этого у нас все и началось…

– А когда вы решили пожениться?

– Весной 1945 года наш роман был в самом разгаре. 9 Мая на Красной площади был парад в честь Дня Победы. И Толя говорит мне: «А давай пойдем в загс и распишемся?» Мы подали заявление, и 20 мая у нас состоялась свадьба. Все было очень скромно, ведь питались еще по карточкам, продуктов никаких особых не было… Мы с Толей жили у моих родителей в огромной коммунальной квартире, и на свадьбу пришли все наши соседи. И пусть свадьба у нас была скромная, зато брак продлился 43 года! И, верите, у нас никогда не было поводов для крупных ссор! Толя был очень нравственным человеком – такие сейчас редкость…

Любовь на расстоянии

– А как вы с Анатолием Дмитриевичем попали в один театр?

– После окончания ГИТИСа, в 1944 году, весь наш курс повезли в Прибалтику, в город Мемель, потом он стал называться Клайпеда. Из нашего курса сформировали труппу Русского драматического театра. А Толя стоял перед выбором: пойти в Художественный или в Малый театр? А когда узнал, что я должна поехать в Мемель, решил, что поедет со мной. А через год мы вернулись в Москву, и Толя встретил Андрея Александровича Гончарова, главного режиссера театра сатиры. И тот пригласил его к себе в театр. Я настояла, чтобы Толя дал согласие. А сама вернулась в Мемель, отыграть последние спектакли. Вскоре наш театр расформировали – оказалось, что там достаточно литовского… И я вернулась в Москву. С 1950 года работаю в театре сатиры – 62-й год уже пошел!

– Работать вместе с мужем вам нравилось?

– Это было чудесно! На гастроли – вместе, на отдых – вместе, домой после спектаклей – тоже вместе!..

«Ну какой я генерал?»

– Если говорить о кино-работах Анатолия Дмитриевича, можете выделить ту, которая вам больше всего нравится?

– Он столько хороших ролей сыграл, что я даже теряюсь… Начиная с «Живых и мертвых», с роли генерала Серпилина… Он всегда внимательно изучал сценарии, прежде чем дать согласие. Когда пригласили в фильм «Живые и мертвые», он отказывался, говорил: «Ну какой я генерал? Я на фронте был сержантом!» Не соглашался до тех пор, пока не позвонил Александр Столпер, режиссер фильма. И сказал: «Анатолий Дмитриевич, вас так Константин Симонов хвалит – говорит, что ваши театральные работы замечательны. Ну придите к нам!» И Толя сдался. Сходил в библиотеку за романом «Живые и мертвые»… В итоге согласился. Потом как­-то раз говорит мне: «Надя, я знаю, почему меня на эту роль взяли! В книге написано, что Серпилин был с лошадиным лицом, но умными глазами!» Толя умел посмеяться над собой…

Секрет семейного счастья

– Надежда Юрьевна, научите молодых, как прожить в браке долго и счастливо, как это было у вас с Анатолием Дмитриевичем.

– Все должно идти из родительских семей. У нас с Толей были очень хорошие родители, они потом даже между собой дружили… На все праздники собирались вместе, ходили друг к другу в гости. Ни мы, ни наши родители никогда не изменяли своим супругам, о разводе даже мыслей ни у кого не было! Когда мы с Толей ссорились, он бежал к своей маме, жаловался ей… А она ему отвечала: «Нет, милый мой! Просто так ссора не возникает. Иди к жене мириться! Извиняйся, налаживай отношения!» А когда я после ссоры выставляла мужа за дверь, ко мне прибегала моя мама и начинала меня ругать: «Надя! Как так – мужа выгнать?! Возвращай его немедленно! Он же тебя любит, и ты его тоже! Не глупи!» Родители наши очень помогали сберечь семью. А потом и мы с них пример взяли…