Ухо от селедки, или Сон в рыбную ночь

И будет тебе вещий сон


Пожалуй, пора выходить из транса: вон, посетители уже оглядываются, и охранник пристально прищурился.


Я стою у витрины с рыбными деликатесами, разглядывая их как музейные экспонаты. Последнее время появилась странная привычка: подолгу задерживаться в рыбных отделах больших супермаркетов, внимательно изучая запаянный в вакуумные упаковки или красиво уложенный в пластиковые баночки ассортимент морепродуктов и прикидывая, насколько выросли цифры на ценниках за прошедшие недели.


При этом я почти никогда ничего не покупаю. Дорого. Даже не то что дорого, а несуразно дорого, учитывая, что большая часть всего этого великолепия добывается и перерабатывается в нашем же регионе.


Со вздохом положив обратно на полку упаковку с ястыками селедочной икры (136 руб. за 200 г!), бреду домой в задумчивости: почему так? Живем на рыбе, а видим ее по великим праздникам.



Нет, в самом деле, странная получается картина. Рыбная отрасль – вторая ведущая в Магаданской области после горнопромышленной. Это и на областном гербе обозначено (три золотистые рыбки), а геральдика – наука строгая, ничего лишнего не допускает. Да что геральдика! Каждый магаданец гордится тем, что живет на берегу богатейшего по разнообразию биоресурсов Охотского моря.


Почему же тогда доходы региона от деятельности рыбопромышленного комплекса, использующего, в отличие от недропользователей, возобновляемые природные ресурсы, составляют всего 3-4 процента от совокупного? Почему сокращается количество добывающих предприятий, а действующие не считают нужным насыщать в первую очередь отечественный рынок, предпочитая гнать сырье за границу? Почему рыбаки не могут обновлять ветшающий флот? Внедрять в промысел новые технологические разработки? Нанимать высококвалифицированный персонал? Почему, несмотря на все усилия, не развивается собственный рыбоперерабатывающий комплекс? Почему при многомиллиардных оборотах в отрасли повсеместно заглохла работа по охране, сохранению и воспроизводству популяций водных биоресурсов? Почему?..


Вместо ответа по коленке больно треснула банка приморской сайры в полупустом пакете, который я в пылу внутренней полемики наподдала ногой.


Дома, кое-как раздевшись, падаю на диван. Хорошо-то как лежать! «Рыбные» мысли по-прежнему плывут по кругу в голове, как в аквариуме, потом вдруг отращивают хвосты, плавники, щучьи зубки и ныряют в черный омут, затягивающий в удивительное сновидение…


Первым делом для пилота – рыбкоопы

Жил-был отважный военный летчик Семен Игнатьич Сколкин. Служил – не тужил, пока не включился в нашей стране зеленый свет для частного предпринимательства. Тогда Семен Игнатьевич оставил почетное, но малоприбыльное военное дело и занялся где-то на русском Севере бизнесом, связанным с добычей и переработкой рыбы и морепродуктов, скупкой-продажей рыбных кооперативов и даже заготовкой дикоросов. Там же и познакомился с держателем акций крупного североморского рыбного порта Артамоном Заокраинным, который вскоре был назначен руководителем новой федеральной структуры, контролирующей рыбную отрасль, - государственного агентства «Главрыба».

Став очень большим чиновником (уровень министерства!), Заокраинный не забыл разворотистого, хваткого компаньона, назначил Сколкина заместителем начальника отдела по координации работы создаваемых в регионах местных контор ГА «Главрыба». Сколкин без устали колесил по стране, «координировал» и попутно осматривался: как известно, рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше можно развернуться.

В этом плане Сколкину очень глянулся Дальний Восток: места богатые, непуганые. Особенно полюбилась Семену Игнатьичу Магаданская область, да так, что решил он здесь осесть в качестве начальника Магаданской местной конторы (ММК ГА «Главрыба»).

Осуществить мечту большого труда не составило с помощью Заокраинного и его правой руки Бабулина (попасть на прием к шефу «Главрыбы», минуя его кабинет, было невозможно, посему к Бабулину приклеилась говорящая кличка Бабос. На том и погорел: взяли Бабоса на крупной взятке).

Кресло магаданской местной конторы один за другим покинули все аборигены, и на нем воцарился Сколкин, нимало не смущаясь тем, что его кандидатура так и не получила в соответствии с действующим законодательством согласование губернатора области и федерального инспектора из аппарата полпредства.

Отсутствие согласования не было замечено руководством «Главрыбы» по простой причине: ему нужен был здесь свой «смотрящий». Опять же, с Семена Игнатьича за должность нехило причиталось.

Супергерой-одиночка хорош для Голливуда, а для пользы дела лучше работать в связке. Поэтому Сколкин похлопотал, чтобы в соседних регионах у руководства ММК оказались его давние проверенные приятели с примерно таким же коммерческим подходом к государственному делу: на Сахалине – товарищ Бендер, на Камчатке – товарищ Ширинков… Только в Приморье и Хабаровском крае не получилось протащить своих: местные отличились большой нелюбовью к залетным варягам.

«Народ к разврату готов?»

Харизматичный, обаятельный, энергичный, Семен Игнатьич немедля приступил к деятельности. А деятельность он развел бурную. Лидерские качества Сколкина в сочетании с деловой хваткой дали необычайной силы эффект.

Практически сразу он стал лучшим другом магаданских рыбных авторитетов, суля им в перерывах между саунами и ресторанами полный карт-бланш.

На работу Семен Игнатьич демократично ходил в свитере и джинсах, планерки проводил весело, с юмором и матерком, изображая своего в доску парня. Служебное окружение неоднократно поучал: «Лохи вы, на таком богатстве сидите и не пользуетесь! Живете плохо. А надо жить хорошо! Со мной все будете как сыр в масле кататься».

И объяснил, каким именно образом: путем фактически официального наложения дани на все рыболовецкие бригады.

Сказать по чести, велосипед Сколкин не изобрел: дань с рыбаков собирали и до него. Но далеко не все, не со всех и не всегда. И не в таких количествах. Если раньше факты мздоимства в рыбной отрасли региона носили эпизодический характер, то теперь дело было поставлено на поток по прейскуранту «один инспектор – одна рыболовецкая бригада». Сколкин вызывал к себе по очереди инспекторов ММК «Главрыба» и инструктировал конкретно: «Тебе – такая-то река, такая-то бригада, с тебя столько-то в конце сезона. Вы прокормите меня, а я прокормлю вас».

То же – с директорами рыбопромышленных предприятий. Директора в ответ согласно кивали – а что им оставалось делать? Начальник ММК «Главрыба» - это фигура, генерал от рыбной отрасли, главный распорядитель и распределитель разрешительных билетов и прочих благ. Тут ведь как: можно разрешение выдать в течение часа, а можно в течение 30 дней, как по регламенту положено. А что такое 30 дней в разгар сезона?

Кто-то из подчиненных Сколкина не смог перестроиться, ушел. Но многие остались. Народ к разврату оказался готов…

Приятного аппетита!

Почти все мимолетные предшественники Семена Игнатьича на посту руководителя ММК ГА «Главрыба» (никто надолго не задерживался в результате подковерной возни со стороны Белокаменной) были выходцами из магаданского регионального отделения мощной до недавнего времени структуры - государственной производственной управы (ГПУ) «Рыбвед», занимавшейся охраной водных биологических ресурсов, их разведением, контролем за их добычей, а также лицензионными участками для любительского и спортивного лова и пропагандой бережного отношения к природным богатствам – то есть всем, что так или иначе касалось рыбных запасов территории.

С созданием «Главрыбы» позиции «Рыбведа» в целом по стране и в Магаданской области в частности начали стремительно слабеть.

Так, с подачи Заокраинного (не нашли общий язык) был убран довольно сильный руководитель «Магрыбведа» Савойленков. И.о., а спустя почти год и руководителем регионального отделения был назначен его зам Хромов.

Артема Викторовича Хромова наглядно характеризует одна деталь: двадцать лет в его трудовой книжке значились записи только одного предприятия – ГПУ «Магрыбвед». Честно прошел путь от младшего инспектора до начальника отделения, за добросовестный труд имеет множество поощрений и наград, в том числе государственных. Морально стоек и принципиален, чем заслужил неподдельное уважение сослуживцев и земляков.

Хотя формально и Главрыба», и «Магрыбвед», и научники - структуры самостоятельные, существующие параллельно, ГА наделено полномочиями координатора всех подразделений рыбной отрасли, так что взаимоотношения Сколкина и Хромова были неизбежны. И начались они с конфликта.

Яблоком раздора стал многомиллионный имущественный комплекс «Магрыбведа», накопленный за три десятка лет работы. Сначала Сколкин выцыганил у Хромова часть ведомственного здания для размещения ММК. Артем Викторович не протестовал: получил неофициальную указивку из Москвы «обеспечить новую госструктуру всем необходимым». Уплотнились, потеснились, разместились, хотя по-прежнему содержали на балансе отданные помещения.

Дальше – больше. Сколкин «положил глаз» на главное здание «Магрыбведа» - с оборудованной оружейной комнатой с двумя сотнями стволов (хотя инспекторам «Главрыбы» как госслужащим оружие не полагается); со станцией спутникового слежения за судами; с «выделенкой», оптоволоконными линиями, серверами и прочей отлаженной инфраструктурой. Хромов, отвечающий головой перед законом за сохранность всего этого богатства, уперся. Сколкин «нарисовал зуб».

А аппетит растет! И то: долг за назначение отдавать надо? Надо. Опять же, привычка к роскоши: летать в частые командировки в столицу только бизнес-классом, вкусно есть, дорого пить, мягко спать… Спал Сколкин, кстати, в гостинице, принадлежащей его порученцу - местному Павлику Морозову (немножко коммерсанту, немножко депутату, совсем чуть-чуть – госчиновнику), в обмен на аренду ведомственного помещения. Ну да это совсем уж мелкие шалости.

Как-то в адрес «Магрыбведа» пришел контейнер с оборудованием для рыборазводного завода. Дело обычное. Необычной была сумма, перечисленная из Москвы на растаможку груза: 3 миллиона рублей при максимальной стоимости всей процедуры 270 тысяч.

Недоумевающий Хромов, игнорируя намеки Сколкина и звонки некоего владивостокского брокера с настойчивыми предложениями своих услуг, сам растаможил и привез в Магадан контейнер за положенные 270 тысяч рублей, а остальную сумму отправил обратно. Семена Игнатьича очень огорчила «непонятливость» Хромова, да такой уж он человек принципиальный: бюджетных денег не ворует. Досадная помеха в «усвоении» и «распиле» в лице Артема Викторовича возникнет на пути Сколкина еще не раз…

Не в струе

Хромов меж тем, выполняя поручение самого Заокраинного, проводит кустовое совещание руководителей региональных отделений «Рыбведа» с участием научников и представителей исполнительной власти по определению единой стратегии развития спортивного и любительского рыболовства на Дальнем Востоке. Вырабатывается разумная схема: сохранение для населения лицензионного лова лосося по низким ценам и развитие коммерческого лова с предоставлением в долгосрочное распоряжение коммерсантов лицензионных участков.

Разумная-то разумная, но, как оказалось, не в струю с замыслами Заокраинного, о чем Хромову прямо заявил Сколкин вместе с «последним китайским предупреждением» - не путаться под ногами. Не проняло.

Вскоре Сколкин привозит из Москвы бумагу о расторжении контракта с Хромовым по инициативе работодателя. Ошарашенная магаданская общественность потребовала оставить Хромова в «Рыбведе» и объяснить, что в конце концов происходит в отрасли? Почему снимают магаданских руководителей – своих, проверенных, честных – и назначают чужаков без специального образования и навыков работы в данной сфере?

Сколкин вынужден был выступить с официальным заявлением о том, что в результате проверки деятельности «Магрыбведа» были вскрыты некие нарушения, к которым Хромов отношения в общем-то не имеет, но тем не менее, как руководитель обязан нести за них ответственность. На самом деле никаких нарушений, естественно, не было. Был просто неудобный человек на стратегически важном посту. Его и заменили.

Грузчикам везде у нас почет

Руководителем ГПУ «Магрыбвед» стал Гиви Горидзе, бывший сослуживец, более того - командир Семена Игнатьича, успевший несколько месяцев поработать помощником Сколкина. Предыдущая должность Горидзе – бригадир грузчиков. Грузчик – это, наверное, с дальним прицелом…

Основным функционалом Гиви Горидзе на посту начальника «Магрыбведа» стало старательное выполнение указаний Сколкина и подписывание бумаг. Почему-то его не возмущали прилюдные высказывания боевого товарища, в которых он называл Горидзе своим «предохранителем» или «прокладкой». Не знаю, может, так у офицеров принято.

Начался масштабный «отгруз» имущества «Магрыбведа» в адрес «Главрыбы». Головное здание (с оружейкой, спутниковой станцией и серверами), следом потянулся косяк другого разного полезного добра. Посыпались громкие заявления о том, что в «Магрыбведе» все плохо, все развалено, но вот пришел настоящий хозяин, он-то порядок наведет.

Вторым шагом тандем Сколкин – Горидзе, забив на все совещания и решения, приступил к реализации политики Заокраинного в части лицензионного лова.

Шале для шурале

Горидзе отправил письмо в Москву, в котором отказался от традиционных, исторически сложившихся лицензионных участков «Магрыбведа» и просил провести на них конкурс для передачи коммерческим структурам. «Нам не нужны участки, надо отдать их в частные руки! – убеждал магаданцев Горидзе. – Предприниматели будут вкладывать в них средства, обустроят, окультурят, построят шале».

Шале (охотничьи домики времен Людовика 14) – это круто! Правда, никто на ЛПУ их пока еще не видел, хотя план удался и участки действительно ушли с молотка в частные коммерческие структуры, подконтрольные Сколкину.

Для простого люда сложилась идиотская ситуация: рыба есть, ловить нельзя. А очень хочется – плати коммерсанту, да не как «Рыбведу» - по десять рублей за хвост и по сто – за билет, а сколько «хозяин реки» сочтет нужным.

Что сделает в этом случае простой люд? Правильно, пойдет браконьерить. Таким образом, госструктуры, обязанные охранять и приумножать рыбные запасы страны, сами стали подталкивать население к бесконтрольному и бессистемному вылову, плодить браконьеров – как со стороны населения, так и со стороны новых владельцев.

Боком коммерческое нововведение на ЛПУ встало представителям коренных малочисленных народов Севера. Закрепленные за ними рыбопромысловые участки также были выставлены на аукцион. Нет участков - нет промышленных квот, нет квот - не работают родовые общины, едва ли не единственная возможность традиционного хозяйствования аборигенов.

Успешно работавшая система рухнула, из-за чего «Магрыбвед» понес громадный урон, ведь у него фактически отняли возможность зарабатывания внебюджетных средств. В условиях кризиса в первую очередь это ударило по рыборазводным заводам. Второе следствие: резко упали зарплаты сотрудников «Магрыбведа». Нетрудно догадаться, что стали делать летом на реке инспекторы с заработком в 9 тысяч рублей. Какое население?! Какое рыбоводство?! Какое развитие услуг?! Тащили обеими руками, чтобы прокормить семьи. Кто их за это осудит?

«Идите вы… природу охранять!»

Чудеса от главного «рыбовладельца», чьи аппетиты только набирали обороты, продолжались. Семен Игнатьич решил попробовать себя в амплуа черного рейдера. Чужими руками, разумеется.

В случае с рыбопромысловым предприятием «Андуинский Шлейф» были использованы «руки» ООО «Привоз». Некогда приличное тверское общество с ограниченной ответственностью после одной темной криминальной истории с убийством директора стала подставной. По наводке Сколкина новый директор «Привоза» Горбатый вышел на руководителя «Андуинского Шлейфа» Кирилла Пирогова в московском офисе ГА «Главрыба», куда последний с чемоданом документов прибыл для получения квот на промысел сельди в экономзоне.

В таком ответственном мероприятии – добывании квот на десять лет! – Кирилл участвовал первый раз, то есть знал далеко не все тонкости и подводные течения. Плюс еще вылез какой-то непорядок в документации… Поэтому когда к нему подошел некий гражданин и предложил посодействовать в выдаче лимитов за «скромное» вознаграждение в 500 тысяч долларов, Пирогов растерялся. Однако денег не дал. И тогда доброхот плавно вывел его на «привозчиков», и именно в тот момент, когда на сайте «Главрыбы» появилась официальная информация о том, что квоты «Шлейфу» успешно выделены, причем без всяких откатов.

Пирогов, с компьютерной техникой знакомый весьма поверхностно и, соответственно, не отслеживавший новости в инете, о положительном решении своего вопроса не ведал, поэтому вступил с «Привозом» в переговоры, в которых живейшее участие принимал некто Шакалин – свой человек в высших эшелонах власти и одновременно покровитель Сколкина.

«Привозчики» и Шакалин предлагали Пирогову продать «Шлейф», взамен они «решают вопрос» с выдачей лимитов и оставляют Пирогова директором, более того: не лезут в его «прибрежку» и даже гасят текущие долги «Шлейфа». Из всех активов предприятия их интересовали лишь квоты в экономзоне. Правильно интересовали: в денежном выражении даже в случае их «переброса» другим юрлицам, а не прямого освоения, они представляли лакомый кусочек в виде девятизначной цифры.

Пирогов, посовещавшись со своим компаньоном, оставшимся в Магадане, соглашается на предложение. Составляется договор, передается пакет документов, печать предприятия, жмутся руки, сияют улыбки – все чин по чину.

А дальше разыгрывается классическая рейдерская партия. Пирогову перечисляется только часть обозначенной в договоре суммы, его компаньону – вообще ничего. Между делом Шакалин выманивает у Пирогова дарственную на предприятие, после чего на него уже неприкрыто оказывается давление: «Оформляй «Шлейф» на «Привоз»!»

Кирилл с компаньоном возражают, требуя полной выплаты оговоренной суммы. Разозленные неожиданным сопротивлением «партнеры», уже считавшие прибыль от перекачанных квот, начинают чудесить: на свет, как чертики из табакерки, появляются новый вариант договора купли-продажи с совсем другой, уменьшенной суммой, потом протокол общего собрания коллектива «Андуинского Шлейфа» о признании прав нового владельца; срезаются якоря уже поставленных на зимний отстой судов, которые перегоняются на другую стоянку; попутно с них снимается очень дорогостоящее навигационное оборудование…

Перетасовкой судов руководил лично Сколкин. Когда на берег спасать свой флот примчался Пирогов, Сколкин высокомерно ему бросил: «Ты здесь уже никто. Я тут хозяин. Хочешь пользоваться судами – плати аренду». Кирилл нашелся с ответом: «Семен Игнатьич, вы в Магадан приехали, чтобы природу охранять? Вот и охраняйте! Чего вы в бизнес лезете?» Так в городе родился еще один анекдот: как Сколкина послали на природоохранные мероприятия.

Много чего еще было. «Привозчики» засыпали милицию заявлениями о том, что Пирогов – мошенник, взял деньги, а предприятие не отдает, подали только в арбитражный суд около десятка исков. В какой-то момент мрак противостояния слегка подсветила подожженная машина адвоката Пирогова…

Выходить на промысел не было никакой возможности: Сколкин разрешения не давал. Долги предприятия росли. А потом случился шторм, во время которого арестованные суда «Шлейфа» выбросило на берег, покалечило.

Что в итоге? ООО «Привоз» обратилось в суд с иском о признании «Андуинского Шлейфа» банкротом и введении процедуры наблюдения.

Крепкое предприятие, с хорошим послужным списком, которое могло бы работать и работать, которое в сезон нанимало под 200 человек и исправно перечисляло налоги в бюджет, бесславно перестало существовать. Сюжет для фильма «Собака на сене-2».

«Рыборазвод» - это не то, что вы подумали!

Кипуче-энергичной натуре Сколкина требовался выход. Рейдерская история ей – на один укус. И Гиви не подкачал: придумал, в какое еще русло ее направить.

«Магаданрыбвед» во времена Савойленкова задумывался об обкатке технологии выращивания молоди кеты в морской воде, проще говоря – о создании искусственного стада. И место для этого подобрали удачное – в бухте Веселая Старушка.

Хромов не успел осуществить задуманное: был один чисто технический вопрос. Квота у «Магрыбведа» - только на кету. Рыбу по технологии надо изловить, не повредив. Для этого нужен ставной невод. Но поймать в море ставником одну кету, без горбуши, невозможно, только в реке.

Горидзе и Сколкин заморачиваться с решением этой проблемы не стали. Не мудрствуя, перекрыли ставником бухту, пойманную в него кету – в садки, на развод, а горбушу – в грузовики, на вывоз.

Одну груженную горбушей машину случайно остановила милиция. Экипаж ДПС просто выпал в осадок: «Грузовик с горбушей – со стороны Старушки. Там что, промысел??»

Так возникло административное дело, по которому ГПУ «Магрыбвед» была признана судом виновной в браконьерстве и обязанной к выплате ста тысяч рублей штрафа и суммы ущерба, нанесенного государству незаконным выловом лосося.

Для всех магаданцев, имевших отношение к «Магрыбведу», этот случай стал плевком в душу. Сколкину же и Горидзе – как с гусей вода. Так, пробный шар. Впереди маячила новая кампания, куда более грандиозная…

От соседей по площадке в комнату потянуло восхитительным ароматом жареной корюшки. «Счастливые! Надо бы на огонек к ним зайти», - подумалось сквозь дрему. Но просыпаться решительно не хотелось: уж больно сон интересный.

Корюшка… Откуда-то из глубин подсознания всплыло определение: «Корюшка – морская рыба семейства лососевых, относится к анадромным видам рыб…» Неведомый конферансье тут же подхватил тему и объявил следующий номер программы.

Ай да Сколкин, ай да сукин сын!

До недавнего времени процесс выделения и распределения дополнительных квот в период нереста анадромных видов рыб вызывал у рыбодобытчиков постоянную головную боль: пока господа ученые официально подтвердят, что по факту подход рыбы значительно выше прогнозируемого, пока определят, на сколько, пока местные контролирующие рыбную отрасль структуры отправят заявку на дополнительный вылов в Центр, пока ее там рассмотрят и утвердят, пройдет не меньше двух-трех недель. То есть, ко времени прихода разрешения на выделение добавочных лимитов ловить уже, как правило, нечего.

Здравый смысл все-таки победил: полномочия по данному вопросу были спущены на региональный уровень. Теперь при губернаторах действуют комиссии по регулированию добычи анадромных видов рыб. Схема работы комиссии проста: в случае подходов рыбы выше прогнозных ею самостоятельно выделяются добавочные квоты, которые распределяются между участвующими в путине предприятиями сообразно их возможностям, среднегодовому объему добычи и переработки ВБР, наличию материально-производственных баз, кадровых, финансовых, административных ресурсов и т.д.

В этом нехитром в общем-то процессе зоркий глаз Сколкина рассмотрел золотую жилу: «Давать рыбакам добавочные квоты – ПРОСТО ТАК? Зачем просто так? С дополнительных прибылей надо делиться!»

Перед заседанием комиссии Семен Игнатьич тщательно изучал обстановку, положение дел на каждом предприятии, выведывал, кому какие добавки светят, затем находил руководителей этих предприятий и проводил переговоры: «Ваня, тебе на комиссии завтра дополнительные квоты дадут. С тебя столько-то». - «За что платить-то? Мне они по закону положены!» - слабо сопротивлялся Ваня. «Слышь, тогда не дадут», – авторитетно осаживал Сколкин, и Ваня нес в клювике деньги, хотя действительно получил бы свои лимиты в любом случае.

Умелец! Как там восхищенный классик восклицал? «Ай да Пушкин…» Так грамотно пользоваться служебным положением – особый дар нужен. А Сколкину уже не терпелось блеснуть новой гранью своего таланта.

Фиговый листок для голой науки

Одна из традиционных функциональных обязанностей ГПУ «Магрыбвед» - ведение мониторинга состояния ВБР и среды их обитания, результаты которого направлялись в Москву для ведения государственного реестра. Ихтиологи управы, как правило, работали в связке с научниками, на одних и тех же научно-исследовательских станциях.

Для данного рода деятельности «Магрыбвед» ежегодно получал небольшие лимиты.

Возникшее в рыбной отрасли агентство «Главрыба» научные квоты для «Рыбведа» выделять перестало, переложив всю исследовательскую работу исключительно на научные организации.

Получилось так, скорее всего, не с целью намеренно помешать работе «Рыбведа», а по элементарному незнанию сути предмета чиновниками агентства, имеющими стаж руководящей, административной работы, никак не соприкасавшейся с рыбной отраслью, не ведающими, что происходит там, внизу, на земле и в воде.

Как бы там ни было, на магаданской земле встал вопрос: каким образом выполнять свои прямые обязанности ихтиологическому отделу «Магрыбведа»? А.В. Хромов нашел его решение: посредством получения лицензии в счет любительского и спортивного лова. На нескольких сотрудников ихтиологического отдела можно было выписать стандартные лицензии на рыбведовские ЛПУ, на которых они ловили бы рыбу в соответствии с установленными общими правилами и использовали бы ее для проведения необходимых для мониторинга промеров.

Осуществить план Хромов не успел: к тому моменту Сколкин от него уже избавился, заменив на «предохранитель». Но как было не воспользоваться удобным случаем, предоставленным организационной неразберихой?! Битва за торжество научной мысли – отличное прикрытие для любителя половить рыбку в мутной воде. Много рыбок!

Проинструктированный боссом Гиви Горидзе поручил подчиненным разработать программу совместных научно-исследовательских работ ихтиологического отдела и отдела по воспроизводству рыбных запасов, под которую были выписаны три лицензии на вылов лосося - две в район села Шатерного (участки «Татуйский» и «Татуйский лиман») и одна в район Солы (участок «Грабля»).

Лицензии вроде как любительские, именные, но не совсем обычные: долгоиграющие, сроком на весь сезон, а во-вторых, с интересной цифирью дозволенного к вылову количества экземпляров. Так, вместо максимально разрешенных по обычной путевке 100 голов горбуши в них значилось по 1500-2000 голов, вместо 20 экземпляров кеты – по 500-750, вместо 10 хвостов кижуча – по 200.

Но это сущие пустяки по сравнению с тем количеством, что подразумевал затейник Сколкин, рассчитывая, что никто из представителей правоохранительных органов, заглянувших на ЛПУ, не будет вдаваться в нормативные тонкости и пересчитывать по факту улов. Официальные бумаги – лицензии – есть, какие будут вопросы к добытчикам? И кто догадается, что по сути это фиговые листики?

Конечно, о том, что именно они будут прикрывать, догадались многие сотрудники «Магрыбведа», кое-кто даже заявил в лицо начальнику, что лицензии выписаны незаконно. Ну и что с того? Горидзе отмахивался от них, как от назойливых мух: «Разберемся!»

С понятиями – значит, свой

Ответственным за «научный» вылов был назначен Сергей Люберцев, более известный в определенных кругах как Дыня.

Свою кличку Дыня заработал еще в период бурной молодости в составе полубандитской магаданской группировки хвостовцев, державших игорный бизнес. Из панической боязни попасть под уголовную статью Люберцев со временем отошел от дел, устроился в «Магрыбвед», на должность незаметную, но с возможностями решать свои вопросы.

Дыню подтянули к Сколкину с самой лестной рекомендацией: «Нормальный парень, с понятиями, своих не кидает, работает в районе Шатерного, знает нужных людей, сможет договориться». Сколкин кандидата благословил.

И если на «Грабле» дело застопорилось (начальник Сольского отделения «Магрыбведа» Жеребцов откровенно неодобрительно отнесся к идее легализованного браконьерства; Стеблев, один из назначенных Горидзе непосредственным исполнителем работников Сольского рыборазводного завода, сделал вид, что потерял липовую лицензию, а ихтиолог Пожарский, второй исполнитель, не желая участвовать в этой авантюре, вовсе уволился с предприятия), то на татуйских просторах процесс пошел в полный рост.

По бригаде Люберцева можно было сверять часы: каждое утро в шесть часов она уже была на берегу. Ярко-синий бортовой «уазик», на котором вывозилась рыба, вскоре примелькался и в Шатерном, и в Татуйске.

Дыня не пропускал ни одного дня, так радел за мониторинг ВБР. Причем стремился рыбачить в неположенных местах, за пределами лицензионного участка, особенно в проходные дни, когда промысел вообще не разрешался.

Инспекторы ММК ГА «Главрыба» и ГПУ «Магрыбвед» все видели, все знали, но с расспросами и проверками к бригаде не лезли, выполняя поступившую сверху команду «Дыню не трогать».

Раз, правда, было: сунулись к уже грузившим в машину дневной улов рыбакам сотрудники прибрежной охраны Оболенский и Пригоршнев. Вредные попались ребята: пересчитали в мешках всю рыбу до последнего хвоста и сделали отметку в лицензии: «Такого-то числа на момент проверки выловлено 600 экз. горбуши и 20 экз. кеты». Впрочем, не такие уж и вредные: помогли рыбакам вытянуть забуксовавший в гальке «головастик».

Впоследствии запись пограничников пригодилась следствию как единственное неопровержимое доказательство факта промысла, организованного Люберцевым, в ходе которого на самом деле незаконно было выловлено не менее 20 тонн лосося.

Горбуша шла валом. Часть добычи Дыня сдавал по договоренности под расчет местным коммерсантам, владеющим как подпольными рыбными цехами, так и вполне легальными базами, а большую часть до поры хранил в рефконтейнерах татуйцев, рассчитываясь за это с ними монаршим дозволением беспрепятственно ловить без оформления документов.

А как же мониторинг состояния ВБР и естественной среды их обитания – то, ради чего Горидзе рисковал должностью, пошел на нарушения закона? А как же! За месяц рыбалки Люберцев отправил в Магадан телефонограммой целый один отчет о проведенном сборе биостатистического материала. Дело ясное: занят был, не до пустяков.

Песня недопетая

Бригаду хлопнули в самый разгар путины, только-только пошла кета. Новость об изъятии оперативниками у Дыни одной лицензии (вторую он спрятал) начальники ММК «Главрыба» и ГПУ «Магрыбвед» восприняли поначалу спокойно, давали комментарии в том плане, что не сегодня-завтра ее вернут с извинениями, а виновные в недоразумении правоохранители понесут дисциплинарное взыскание.

Однако дело приняло совсем другой оборот. Прокуратура усмотрела в нем административное нарушение со стороны руководства «Магрыбведа», стала выдергивать сотрудников на допросы. «Магрыбвед» был в очередной раз наказан штрафом в 100 тысяч рублей за нарушение правил рыболовства. Параллельно с административкой пошли разговоры о передаче материалов в следственный комитет.

Вот тогда Сколкин и Горидзе заволновались. Семен Игнатьич собрал все причастные лица у себя и каждому разъяснил линию поведения: что говорить и делать, какие документы уничтожить, какие переписать, какие создать задним числом.

Так на свет появилось уникальное распоряжение Гиви Горидзе, изданное якобы в начале лососевой путины, надолго загнавшее рыбведовцев со стажем в ступор. Суть распоряжения: командированные либо работающие на лицензионных участках спортивного и любительского рыболовства сотрудники «Магрыбведа» имеют право БЕСПЛАТНО ловить НЕОГРАНИЧЕННОЕ количество лососевых рыб в личных целях. «Что ж мы ушами хлопали все лето? Надо было КамАЗами черпать!» - подначивали друг друга инспекторы, истерично икая.

Горидзе же долго доказывал следствию, что этой возможностью в течение лета воспользовались как минимум с десяток сотрудников «Магрыбведа». Фамилии, правда, назвать не смог – забыл. Но четко гнул линию: никаким нормативным документом не запрещено учреждению поступать таким образом, то есть вынесенное им распоряжение правомерно и не противоречит действующему законодательству.

Понятно, что изданием этого распоряжения Горидзе хотел оправдать действия Люберцева и себя любимого прикрыть. Потом он избрал другую тактику: задним же числом приказал оформить Люберцеву отпуск на период путины. Дескать, Дыня ловил чисто как любитель, по личной путевке, которую, между прочим, сам оплатил (ну да, через полгода). «Какой мониторинг? Какая наука? Не было никаких научных исследований!» - настаивал Горидзе, забыв, что еще недавно писал жалобы в следственный комитет прокуратуры на действия сотрудников правоохранительных органов, сорвавших изъятием лицензии проведение важных научно-исследовательских работ.

Выкрутиться у Горидзе не получилось. Вслед за возбуждением уголовного дела в отношении Люберцева (незаконный промысел ВБР) уголовкой (совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение охраняемых законом интересов общества и государства) обзавелся и начальник ГПУ «Магрыбвед». Теперь уже бывший.

Когда стало известно о предъявлении Горидзе обвинения, Сколкин прилюдно произнес сакраментальную фразу: «Предохранитель сгорел» - и с этого момента боевой командир, товарищ и почти брат Гиви перестал быть ему интересен.

«Где деньги, Зин?»

А что же добытая непосильным трудом дынинской бригады рыбопродукция, осевшая в татуйских рефрижераторах? Ее вместе с другими «ресурсами» Сколкина (дань с инспекторов, рыбаков) потихоньку перевезли в Магадан. Дальнейший путь предстоял морем во Владивосток, оттуда самолетом – на столичный рынок, но для этого она должна была сначала обрести легальную историю.

В Магадане все крупные потоки браконьерской продукции контролировал Сирин – предприниматель, сиделец в прошлом, обладатель собственной перевалочной базы на улице Волкова, непримечательной внешности и выдающегося ума. За глаза про него шептались, что политэкономию он так хорошо вызубрил в тюрьме. Через него продукция обретала документы и уходила по четко налаженной транспортной схеме.

Так получилось, что партия Сколкина была отослана Сирином по этапу с продукцией крупного рыбопромышленника Муркина, считавшего себя другом Семена Игнатьича.

В Москве товар продали оптом, вырученные деньги забрал Сколкин, а потом «забыл» отдать Муркину его долю. Хотя доля была немаленькой – деньги от прода