Назад в будущее. Формула ветерана Арона Стоника

«Владивосток далеко, но это город-то нашенский…», – сказал когда-то Ленин. И с тех пор эти слова звучали во всех торжественных и просто значительных случаях. Но их смысл, может, и сегодня не до всех заинтересованных лиц дошел в полной мере. Потому что значение этого города гораздо больше, чем просто судьба шестисот тысяч россиян и одного российского края. Будет стоять Владивосток – будет стоять Россия, и не только на берегах Тихого.

Сегодня, когда редеет население Владивостока и края, когда, по некоторым данным, на всем российском Дальнем Востоке к 2020 году может остаться не больше 4,5 миллионов человек, нам, наконец, стоит еще раз задуматься над этими простыми словами.

В чем причина массового оттока, даже бегства молодежи из города? Почему многие выпускники вузов не связывают планы своей дальнейшей жизни с этим городом? Чего не хватает им для того, чтобы развернуться здесь на полную мощность, крепко встать на ноги? Работы? Здесь ее непочатый край.
А может, город живет полной жизнью тогда, когда в нем жив какой-то общий дух, когда его история крепка в памяти и из нее, именно из нее вырастают крепкие новые побеги? Сколько интереснейших фигур, почти незнакомых нам людей прошли по этим улицам, оставили здесь свои знаковые следы… Может, их имена и есть тот ключик, без которого город просто столпотворение кварталов и толпа на улицах…

… Мой отец приехал сюда в тридцать четвертом, прибыл военным эшелоном для прохождения военной службы, прибыл не только по собственному желанию, а и со скандалом. Его, секретаря комсомольской организации одного из цехов Сталинградского тракторного завода, призванного на военную службу, пытались оставить там же, но он отверг такую попытку, не отпускали, давили на совесть и требовали ему отсрочки от военной службы. Но он отказался от такой отсрочки, и отправился на Тихоокеанский флот, где верой и правдой прослужил многие десятки лет.

Был еще шанс уехать отсюда с отличной перспективой: в пятидесятом, когда он закончил высшие курсы при военной академии, ему предложили выбор: Рига, Севастополь или Владивосток. Какой может быть выбор? Конечно, Владивосток!

Тот черноглазый красавец в буденовке давно стал седым и маститым. Он Арон Стоник – почетный гражданин города, участник войны, у него четыре боевых ордена и более сорока медалей.

Он самый старый в России журналист, который в сто лет продолжает писать и публиковаться в газетах, выпустил две книги.

Так, может, не стоит говорить, что мы забываем свою историю. Но речь не о нем, речь о городе. О том, что может человек дать своему городу, чтобы этот город вечно сохранял свою молодую душу.

Поговорим о вечном

…А проблемы, которые они решали в те годы, знакомы нам и сейчас, почти вечные. Вот транспортная проблема, которая при первой непогоде парализует город… Начало восьмидесятых годов – трамвайные линии «Вокзал – Сахалинская», «Вокзал – 3-я Рабочая». Чтобы добраться с Сахалинской до 3-й Рабочей, надо было доехать до площади и пересесть с трамвая №4 на трамвай до Третьей Рабочей. Почти десять километров составлял крюк, а Ленинская улица, сегодня Светланская, была вечно перегружена и забита.

Путь через площадь Баляева вдвое короче. Решение о строительстве новой трамвайной ветки от 3-й Рабочей до Гормолкомбината было принято и обнародовано в краевой газете «Красное знамя», которая взяла шефство над этой стройкой. Был образован штаб стройки и утверждены сроки.
И тут приходит время говорить о роли личности в истории. Кто все-таки сыграл главную роль в том, что за восемь с половиной месяцев город получил новую трамвайную линию – маршрут №7? Конечно, горисполком, конечно, проектировщики и строители, но стройка не стала бы ударной и народной, если бы не газетная кампания, которая продолжалась во все время строительства.

Роль газеты в обществе в те времена была абсолютно непререкаемой. Любое критическое выступление газеты должно было быть обсуждено соответствующими инстанциями, решение должно быть принято и исполнено, а об исполнении должно было быть сообщено газете. Так было и в тот раз: газета постоянно курировала стройку, и уже в то время было ясно: введение новой ветки не полностью решит транспортные проблемы, ведь проведение маршрута от площади Баляева до Гормолкомбината даже не планировалось, просто не успели подготовить проектно-сметную документацию.
4 ноября 1986 года была сдана в эксплуатацию новая линия «3-я Рабочая – Гормолкомбинат». Был митинг, были речи и поздравления, но не было полного чувства выполненного долга у одного из членов штаба стройки – Арона Стоника.

Вот и я вывожу на сцену героя своего очерка – собственного отца, которого некоторые читатели считали отцом новой трамвайной линии. Уже в июле 1989 года он выступает со статьей «На мертвой точке», в которой с цифрами в руках доказывает, сколько времени сэкономят люди каждый раз, пользуясь маршрутом «Баляева – Гормолкомбинат», и как этот маршрут разгрузит улицы города, в котором все большее количество автомобилей уже тогда создавало проблемы пробок. Статья была обсуждена на заседании горисполкома, решение было принято, и в январе 1991 года по новой линии уже пошли трамваи.
Сегодня, когда трамвай в нашем городе признан неперспективным, вряд ли даже самые уверенные в правильности такого решения могут поспорить с тем, что в те годы народные трамвайные стройки были огромным шагом вперед.

Но вернемся к роли личности в истории. «А. Стоник» – эта подпись, появлявшаяся почти в каждом газетном номере, была своего рода знаком качества – гарантией полной точности каждой строки. Ни разу ни один суд не смог доказать факт клеветы. А как часто обиженные «герои» статей вопили: «Караул! Обидели заслуженного человека!» и подавали в суд.

Мы сейчас частенько говорим, каким ужасным было «время застоя» – время неподсудности сильных мира сего и время «двойных стандартов». Он всегда был задирист, просто не желал учитывать эти двойные стандарты, постоянно влезал в самые гиблые дела, защищая никому не известных горожан и не щадя «заслуженных и крупных» деятелей. Не раз вызывали его на ковер с целью «сделать вливание» и «поставить на место».
Помню, я в то время тоже работала в редакции, в корректорской службе. Тогдашний редактор «Красного знамени» Валентин Савченко подходил ко мне и тихо просил: «Ты как-нибудь воздействуй на него, его сегодня вызывают в крайком, так чтобы он там вел себя потише…» Увы, воздействовать на него было невозможно ни для меня, ни для крайкома.

Так что же такое роль человека в истории города? Что может один, даже известный журналист? Иду по городу, а на пути то там, то тут попадается то, чего не было бы, если бы не он. И каждый раз – целая история, в которой переплетается судьба человека и судьба его города.

Директор издательства

Помню, как начиналась та история – неожиданно для многих. Ему исполнялось шестьдесят. Естественно, был банкет, были поздравления и речи, были признание заслуг и благодарности.

И вот после всех речей и славословий встает он, маленький и седой, и говорит: «Спасибо, дорогие коллеги, вы так много говорили о моей порядочности и честности, что даже как-то неудобно теперь не оправдать этих речей. А потому надо соответствовать. Я завотделом советской работы и быта, работу знаю, мой отдел работает вполне достойно. Но вот мне исполнилось шестьдесят, и я, если я действительно, такой, каким вы меня считаете, то будет честно, если я уступлю свой руководящий стул своему литсотруднику, В. Шкрабову, который вполне готов возглавить отдел, ему пора расти, а мне – уступить свое место».
До сих пор помню ту «качаловскую паузу», которая повисла в зале. Никто не ждал такого поворота, а он спокойно положил перед редактором свое заявлении о переводе его на должность литсотрудника. Так он стал простым «литрабом», но мало что потерял, писал почти в каждый номер, рубился по-прежнему за каждый свой материал, короче был на месте и твердо стоял на ногах.

А через полгода редактор вызвал его и спросил: «А не рано ты ушел на вольные хлеба, не рано ли отходишь от руля? Короче говоря, принимай издательство». Так он стал директором издательства «Красное знамя», которое тогда помещалось в одной комнатке. Этот «маленький человек» сразу ощутил, как тесно ему в этих стенах. Нужно было настоящее издательство, с базой, с настоящим производством и со складом бумаги.

И началась обычная, сумасшедшая деятельность, когда не было дня и ночи, не было выходных и праздников, а была вечная гонка. Решение строить газетный комплекс и раньше витало в воздухе. Осмыслив себя на новом месте, он понял, что есть только один путь: добиваться самого срочного и самого реального воплощения этих планов. Поездки в Москву и обращения в ЦК КПСС, «бои без правил» в собственном кабинете, когда бухгалтер утверждает свое, а главный инженер гнет свою линию, и оба всем своим видом показывают: не лезь не в свое дело.

Прекрасно помню это время, оно научило меня многому: если надо – влезай в новое дело, изучай его досконально и принимай решения. Не знаешь, не можешь разобраться – иди к специалистам. И он пошел. Советовался со строителями и поднимал СНиПы, влезал в бухгалтерию и консультировался с аудиторами. И выяснилось: в проекте были неточности, в расчетах были ошибки, но их реально и вовремя можно было скорректировать.
И началось строительство, результаты которого мы все видим каждый день, проходя мимо красавца-дома на остановке «проспект Красного знамени», где расположились комплекс и издательство «Дальпресс». Это его детище, и есть его рука в том, что проспект носит название «Красного знамени», краевой газеты, которая стала третьей в СССР по тиражу и первой по своему значению в городе.

Ночной груз и ночные звонки

А эта история не осталась на улицах города. Но осталась в памяти многих, кого она коснулась в 1982 году. Детективная операция «Ночной груз» касалась отправки на север овощей из Приморья, особенно помидоров, которые за время перегрузок и перевалок становились просто золотыми, и к северянам приходили через частокол взяток и криминальных дел, потому груз помидоров в порту и называли ночным грузом.

Сегодня мы знаем, как много в нашей жизни таких «узких мест», где все знают, что бизнес криминальный, только вот схватить за руку некому, потому что многие, кто должен хватать за руку, сами коррумпированы и повязаны. А что можно сделать, когда все повязаны?

Неправда. Не все. Только надо, чтобы нашелся тот, кто начнет и доведет до конца начатое. И этим человеком опять оказался он, Стоник. Проехав по краю, откуда везли помидоры, облазив территорию порта, где шли ночные отгрузки, проверив все доступные документы и добившись, чтобы недоступные ему документы были тоже проверены, кем следует, он начал операцию.

Наивно звучит: «Он начал»… Он «всего-навсего» поднял на ноги транспортную милицию и все инстанции, через которые шли «помидорные поставки». Всего-навсего, убедившись, что днем не найдешь никаких концов в «полном ажуре» видимого благополучия, он вместе со следственной группой едет в порт в два часа ночи, где видит весь процесс: нелегальную погрузку и нелегальную отправку.

Результатом, известным всему краю, стало уголовной дело по так называемому делу «помидорной мафии». Неизвестным обществу результатом стали ночные телефонные звонки с матами и угрозами.

И все-таки он вертится!

Въедливый и неугомонный – так говорили о нем многие его «герои», кому так или иначе приходилось что-то менять или исправлять. Помню анекдотический случай, когда в отделе писем редакции скопилась пачка писем с жалобами на протекающие крыши. Странная закономерность: именно пенсионеры чаще всего оказывались на верхних этажах наедине с протекающими крышами, а может, только они еще и верили, что их жалобы помогут…

Так или иначе, собрав пачку таких писем, он начал бурную деятельность. Переслал эти письма в инстанции, отвечающие за ремонт крыш. По закону в течение месяца они должны были отреагировать или, в случае невозможности, объяснить причину и срок, в который ремонт будет произведен.
Ответ пришел вовремя: ремонт невозможен, потому что нет необходимой техники – машинок для заделки дыр в кровле. Согласно документации, они, конечно, были вовремя поставлены и получены, но вот в реальности в наличии их как бы и не бы ло. Так что, к сожалению, жильцам придется потерпеть «временные неудобства».

Все правильно: документы в порядке, претензий к поставщикам нет. С другой стороны, к ремонтникам тоже претензий быть не может: техники в наличии нет… Мало ли, куда могли деться те чертовы машинки… Да и где их теперь искать?

Он нашел те машинки, которые просто бросали на прежних объектах, но для этого надо было просто просмотреть наряды на ремонт крыш, проанализировать их и полезть на крыши. И если это не могли сделать те, кто отвечал за ремонт, это сделал журналист, которому было не все равно.

Формула долголетия

Сегодня ему сто лет. Это по факту, по документам – 98. Но важно не это: он до сих пор работает, сидя за компьютером и колотя по клавиатуре, находя гигантские буквы, доступные его старым глазам. Он почетный гражданин города, его живая история.

Он остался в анналах истории приморской журналистики, и о нем рассказывают на лекциях студентам института массовых коммуникаций. Там, в его молодости и его зрелости, журналист был общественной силой и участвовал в творении истории. Там, где газета могла потребовать от любых органов и проверить исполнение ими своих обязанностей, эта профессия была престижной и уважаемой.

Человек оставляет после себя то, что порой нельзя потрогать и пощупать, но нельзя ни забыть, ни замолчать, ни зачеркнуть. Нам всем надо понять и прочувствовать ту простую формулу, которую вывел для себя Арон Стоник: «Вкладывай душу в свое дело, в свой город, и тогда вечно живым будет твой город и тебе самому не страшны забвение и старость». И позавидовать тому, что есть такие люди, жизнь которых в этом городе будет продолжать их верное служение нашему Отечеству, купаться в их творчестве и в их делах.

Спасибо им огромное за верное служение нашему любимому Владивостоку.