Американских летчиков спасли ребята с Дальнего Востока
В этот день, 28 октября 1978 года, четверть века назад, русские моряки, рискуя жизнью, сумели спасти 10 американских летчиков с разведывательного самолета «Альфа-Фокстрот 586» (Р –3С Orion), затонувшего в северном районе Тихого океана.
В этот день, 28 октября 1978 года, четверть века назад, русские моряки, рискуя жизнью, сумели спасти 10 американских летчиков с разведывательного самолета
«Альфа-Фокстрот 586» (Р –3С Orion), затонувшего в северном районе Тихого океана.«
Эта спасательная операция, - как писали в то время в заокеанских газетах, - заслуживает того, чтобы о ней знал и с признательностью помнил каждый американец».Не будем говорить о Соединенных Штатах, что касается России
– об этом незаурядном событии вспоминают сейчас лишь его непосредственные участники. Кто рисковал кораблем, должностью и, самое главное, жизнью, как своей собственной, так и вверенных экипажей, спасая тех, кто собирал о нас секретные сведения, перехватывал радиопереговоры и считался врагом – на дворе был конец 70-х, период холодной войны. Рыбаков и моряков после завершения той героической (без всякого преувеличения) эпопеи официально даже не поблагодарили - ни те ни другие.Как невесело заметил один из участников спасательной операции, щедрые янки вроде как отвалили участникам целую
«шапку» орденов и медалей, но тогда почта работала плохо, и до Камчатки они не дошли. Москва оказалась ближе, и в день 70-летия (30 октября) министра обороны СССР Устинова наградили Золотой Звездой Героя Советского Союза, третьей по счету.К слову, Америка вручила спасенным летчикам авиационные медали, а погибших чествовала как национальных героев, их хоронили под звуки гимна, звучавшего при последнем прощании с Рузвельтом и президентом Джоном Кеннеди.
Со своими русскими спасителями трое американских летчиков связались лишь два года назад, передав через генеральное консульство США во Владивостоке письма. На этом все и закончилось.
Но, понятное дело, речь идет не о наградах и почестях (хотя почему бы не прославить людей, раз заслужили). Речь
– о памяти.Корреспондент
«В» встретился с одним из активных участников тех событий, капитаном I ранга в отставке Михаилом Петровичем Храмцовым, который четверть века назад был командиром 173-й бригады противолодочных кораблей на Камчатке и руководил силами поиска и спасения. Вот как это было.- Ночью меня подняли по тревоге. Капитан I ранга Штыров сообщил по телефону:
«Экстренно приготовить к бою и походу сторожевой корабль «Ретивый». Пойдете на поиск и спасение американских летчиков. Шифр-телеграмма вам уже пошла. Вы назначены командиром сил поиска и спасения».Только я успел подняться на корабль, как на связь вышел командующий флотилией вице-адмирал Клитный. Он сообщил, что потерпел аварию самолет ВМС США «Орион» (у меня до сих пор сохранились координаты, куда разведчик приводнился, позже они были засекречены - 52 гр. 40 мин. северной широты, 167 гр. 25 мин. восточной долготы). Правительство США обратилось к Советскому Союзу с просьбой оказать помощь в поиске и спасении экипажа (ближайший американский спасательный катер «Джарвис» находился более чем в 24 часах пути от места крушения, американская военная база Адака на Алеутских островах – почти в 700 милях, Петропавловск-Камчатский – в 600 милях, БМРТ «Мыс Сенявина» - в 70 милях ). Спасением будут руководить командования Тихоокеанского флота и Камчатской флотилии.В завершение короткого разговора вице-адмирал добавил:
«Операцией руководит сам Дмитрий Федорович. Понимаешь?». Признаться, я тогда не сразу понял, что речь идет о министре обороны СССР.Должен сказать, было еще одно обстоятельство, которое повлияло на то, что операцию спасения патронировал сам Устинов. Прошла ровно неделя, как СССР и США подписали совместный договор о спасении терпящих бедствие на воде.
Через 30 минут
«Ретивый», мой флагманский, вышел в море. Мы взяли на борт еще двоих офицеров медицинской службы, среди них был опытный хирург. Женщину-медсестру я отправил обратно на той же машине. Решил не нарушать морских традиций. К тому же на корабле был свой первоклассный доктор. И обстановка не располагала: ночь, штормовой ветер, проливной дождь. Пирс ходил ходуном, через него перекатывались волны. Буксиры нам не дали – они в такой шторм не могли выйти. Мы крепко рисковали – в такую погоду корабли не швартуются и не выходят в море, но был приказ министра обороны: кто тогда взвешивал, чем это может обернуться. Помогли выдержка и подготовка командира корабля Юрия Максимовича Рыжкова и четкая профессиональная работа экипажа. «Ретивый» дал полный ход, и мы вышли в море. Я тут же связался с пограничным сторожевым кораблем «Дунай», БМРТ «Мыс Сенявина» и атомной подводной лодкой, которая тоже находилась в этом районе, – все эти средства были отданы в распоряжение командира сил поиска и спасения.Чем дальше отходили от берега
– тем сильнее становился шторм (забегая вперед, скажу – наш переход до места поиска занял почти восемь часов). В том, что «Орион» утонул, мы не сомневались. Понимали также, что вероятность спасения экипажа чрезвычайно мала. В штилевом-то море днем найти людей сложно, а в шторм ночью…...У меня есть вырезка с интервью второго пилота
«Ориона» Эдварда Кэйлора, которое он давал зарубежной прессе. «Когда мы увидели, что загорелся левый двигатель самолета, а справиться с пожаром не было возможности, у нас оставалось два варианта: либо продолжить полет, и тогда последует взрыв, либо приводниться. Мы выбрали второе, - рассказывал он. - Самолет продержался на плаву несколько минут и затонул. Высота волн достигала восьми метров, был штормовой ветер, температура воды - где-то 4-5 градусов по Цельсию, воздуха +2. Проливной дождь. Мы ждали спасения 12 часов…».И в таких условиях американцев спасли. Это сделал экипаж БМРТ
«Мыс Сенявина», который в этом районе вел промысел. Он оказался ближе всех. Как только заметили американцев, капитан судна вышел на связь. Для того чтобы развернуть БМРТ как «экран» от ветра, нужно было сделать сложный и довольно опасный маневр, потом рыбаки спустили 30-футовый моторизованный плот и подобрали терпящих бедствие летчиков. С двух плотов они сняли десять живых и трех мертвых. Два человека, в том числе и командир «Ориона», ушли с самолетом на дно.Судовой врач оказал летчикам первую помощь, их переодели в сухую робу, дали одеяла.
Связь с
«Мысом Сенявина» была очень короткой – мы с ним говорили в открытом эфире, а с командованием я общался по засекреченной связи.Но как только операция по спасению завершилась, второй американский самолет
«Орион», который все это время «вел» нас к месту трагедии, начал сбрасывать «бомбочки» (думаю, это были взрыв-пакеты), чтобы мы повернули на восток и следовали к американской военно-морской базе. Тут же подоспел американский сторожевой корабль «Чермиз». Он тоже стал требовать: «Поворачивайте на восток!».Тогда я был вынужден призвать на подмогу пограничный сторожевой корабль
«Дунай» и «поднять» с глубины атомную подводную лодку. Тогда нас оставили в покое, и мы, взяв под «конвой» БМРТ «Мыс Сенявина», повели его в родной порт. Обратно следовали почти целый день со скоростью семь узлов в час (больше погода не позволяла).«
Мыс Сенявина» ошвартовался в морском порту, там его уже ждали сотрудники госбезопасности. Летчиков перевезли в военный госпиталь, поместили их, как потом рассказывали, в двухместные палаты, поставили им цветные телевизоры, кормили до отвала, особенно им понравился борщ. А уже через несколько дней, приодев летчиков в советские теплые летные куртки, переправили самолетом сначала в Хабаровск, а затем через Японию в Америку, на родину. Ходили слухи, что летчиков обменяли на наших «погоревших штирлицев».Мы их так и не увидели. К ним близко никого не подпустили. Да что там, даже слова доброго экипажу никто не сказал, не поблагодарил. Мы другого и не ждали. Спасибо, удалось
«выловить» американцев, иначе неизвестно, чем бы это все могло кончиться.
Два года назад в адрес Михаила Храмцова, других моряков, рыбаков пришли три письма от спасенных американских летчиков со словами признательности и благодарности. Их торжественно вручили в генеральном консульстве США во Владивостоке. Михаил Петрович тотчас написал ответы и передал письма в консульство, чтобы узнать о судьбе остальных спасенных американских летчиков. До сих пор ни ответа ни привета.
«
Может быть, они молчат потому, что на самолете-разведчике было ядерное оружие», - осторожно предполагает М. Храмцов.Он никак не может понять причину столь затянувшейся паузы. Михаил Петрович, выйдя в отставку, занялся писательством. Недавно у него вышла вторая книга
«От Камчатки до Африки», где он рассказал и об этой истории 25-летней давности и хотел бы узнать ее сегодняшнее продолжение - для дальнейших мемуаров.Евгений Евтушенко, который этим летом был в гостях во Владивостоке, с большой благодарностью принял эту книгу из рук автора. В ней напечатана и его
«Баллада о высшей политике», которую поэт опубликовал на страницах «Правды» после того, как узнал о подвиге русских моряков:«…
На форме пилота, спасенного боцманом там, у Камчатки,Остались промасленных пальцев его отпечатки.
Таких отпечатков не взять у негопреднамеренно
…Храните их вечно, шерифы Америки!
Так парни с разведывательного самолета,
Надеюсь, в нас,
В русских, разведали что-то
…»Автор: Тамара КАЛИБЕРОВА, «Владивосток» (фото из личного архива Михаила Храмцова)
