Давай за нас - и за спецназ, и за «КамАЗ»

В тот момент, когда эти двое вошли в кабинет, я подумал, что в прокуратуру Приморья прибыли офицеры спецназа. Крепкий мужчина лет пятидесяти, седая голова, камуфляж с полковничьими звездами на погонах. Когда мы пожали друг другу руки, я почувствовал крепкую хватку «настоящего полковника». Второй – парень примерно моего возраста, тоже хорошо сбитый, был одет в военный камуфляж. Позже из разговора с ними я понял, что они и есть своеобразный спецназ – генпрокуратуры. Старший советник юстиции прокурор-криминалист Всеволод Бобров возглавляет специальную группу главного следственного управления генеральной прокуратуры России, которая выполняет весьма специфические задачи.

- Наша группа оказывает практическую помощь в регионах, а также работает со следователями своего управления по раскрытию особо важных дел. Мы беремся за работу тогда, когда для поиска улик и доказательств необходимо задействовать сложную технику. И этот поиск мы ведем под землей и даже под водой. Причем зачастую находим далеко не металлические предметы. И, пожалуй, основные объекты нашего поиска - это трупы. Данный материал, попадая в воду, приобретает равнозначную ей плотность, а в земле становится эквивалентен почве. И поисковую аппаратуру для подобных поисков сделать достаточно сложно. Однако нам удалось разработать подобные приборы. Первую аппаратуру я испытывал еще в советские времена в группе Гдляна и Иванова. Но мы эту технику постоянно совершенствуем. Теперь у нас есть приборы, позволяющие определить любые типы взрывчатки….

Прибыв на золоотвал «ТЭЦ-2», Всеволод Бобров и его напарник Михаил раскрыли металлический кейс с двумя ящиками оранжевого цвета. Провода от них присоединили к ноутбуку, тоже весьма специфического вида - один из поисковых аппаратов был готов. Я сразу же окрестил его «радиощуп». Ультразвуковые сигналы на глубине нескольких  метров позволяли обнаружить предметы, определить их размеры. Так начался поиск трупа, закопанного здесь злоумышленниками. Сославшись на тайну следствия, мне не рассказали обо всех тонкостях этого дела, но сообщили, что это была наркоманка, которой вкололи крупную дозу, чтобы завладеть  ее деньгами. 

- В нашем подразделении собраны люди разных профессий. Здесь для того, чтобы вы поняли, почему так получилось, нужно немного отвлечься и рассказать о криминалистике. Раньше в нее брали работников следствия. Но, увы, того знания криминалистики, которое специалист получает после окончания вуза, не хватает. А ведь это наука на стыке многих других наук, и здесь нужны разные специалисты. Я, к примеру, окончил Московский авиационный институт, факультет радиоэлектроники, служил офицером в космических войсках. Когда пришел в криминалистику,  мой первый начальник сказал, что это такая наука, где надо постоянно учиться, обновлять и совершенствовать свои знания и практику.  В нашей группе есть специалисты по радиоэлектронике, компьютерщики, а мне бы хотелось, чтобы еще были химики, медики.

- А могли бы вы назвать несколько наиболее ярких примеров из вашей практики?

- Прежде всего я хочу сразу сказать, что раскрытие преступлений - это труд коллективный,  по каждому делу работает целая следственная бригада. Я принимал участие во многих событиях. Одним из первых моих выездов были массовые беспорядки в Алма-Ате и Сумгаите в 1987 году. Мы делали  осмотры мест происшествий. Тогда для страны и для правительства это был шок – около трех десятков человек погибло. Были кировабадские и бакинские события. А ошские события вообще практически не освещались в прессе, хотя жертв там было гораздо больше, чем где-либо. Иногда нам приходилось в гостинице спать, запирая дверь изнутри шкафами, потому что везде ходили боевики и заставляли дежурных по этажу показывать, где живут сотрудники генпрокуратуры. Потом ввели войска, и все стало на место. Мы были в Риге, в Вильнюсе на телебашне. Там мы провели очень важную операцию - удалось тайно вывезти всю документацию республиканской прокуратуры. Были майские, августовские события в Москве. Мы участвовали в осмотре Останкино. Также я руководил осмотром бывшего здания СЭВ, ныне мэрии столицы.

А после развала Союза у нас работы прибавилось. В России появилась вседозволенность, которую почему-то назвали демократией. Ведь на Западе достаточно жесткие законы, и их там чтут и соблюдают, и никого это не коробит. Но как только у нас вводится требование немного жестче, чем было до этого, какое-нибудь европейское сообщество начинает во все стороны кричать о нарушении прав человека. А наша так называемая демократия ближе к анархии. И это вопрос уже не только прокуратуры – это вопрос политический.

Мы также занимались взрывом на Котляковском кладбище. Тогда бывшие «афганцы» устроили разборку, в результате которой погибло и пострадало множество ни в чем не повинных людей. Если взять последние громкие события, то мы работали на взрывах жилых домов на Гурьянова и Каширском шоссе, на убийстве Галины Старовойтовой.

Конечно,  иногда беремся за побочную работу. К примеру, к нам несколько раз обращалась православная церковь. Один раз мы искали мощи святого Илипа Ирапского в Вологодской области. Это было захоронение 500-летней давности. Вначале монахи сами занимались поисками и вскрыли весь пол в храме. Но оказалось, что его подземный плавун унес на 20-25 метров. Интересно, что кости этого святого за 500 лет отлично сохранились. А его зубы были абсолютно плоскими, и никакого кариеса – судя по всему, он питался только растительной пищей. В другом случае нас попросили отыскать труп архимандрита, канонизированного церковью, на Ваганьковском кладбище. Там была тоже довольно специфическая работа. И, в конце концов, мы отыскали его гроб под братской могилой. И удалось это сделать по цинковым украшениям на гробе.  Мы соглашаемся на подобный розыск потому, что интересно проверить возможности нашей техники.

Закончив в тот день работы на золоотвале, Всеволод и Михаил пригласили нас к себе в гости. Приехав в район железнодорожного вокзала, я увидел обыкновенный вагон, с виду ничем не отличающийся от других пассажирских, стоявших рядом. Но, зайдя внутрь, был удивлен: кухня, несколько отдельных купе для оборудования и несколько спален,  кабинет, а посреди достаточно просторная для вагона комната со столом, небольшой библиотекой и видиком.

- Нам в среднем около  четырех месяцев в год приходится проводить вот в этом доме на рельсах. Ведь ездим мы, как я уже говорил, во все регионы страны. Если дело происходит далеко от Москвы, то у нас есть еще специально оборудованный «КамАЗ».

Автор: Федор ГУРКО, специально для «В»