Последний из могикан

Он назначает встречу у Бранденбургских ворот. Возле памятника советскому танку - одному из последних символов советского военного присутствия в ГДР. Он - последний из могикан - югославский киноактер Гойко Митич.

Его имя было символом кино 70-х. Поколения мальчишек с замиранием сердца десятки раз смотрели и пересматривали фильмы с его участием: “Верная Рука - друг индейцев”, “Чингачгук - Большой Змей”, “Сыновья Большой Медведицы”. Еще до существования в массовом сознании Сильвестра Сталлоне и Арнольда Шварценеггера черноволосый красавец-атлет Гойко с обязательной красной ленточкой на лбу строго смотрел на зрителей с плакатов “Союзэкспортфильма”. На многие годы он стал кумиром миллионов простых зрителей, и знаменитый режиссер Валерий Тодоровский назвал его любимым актером, а певец Валерий Меладзе изобразил на своем плече татуировку с героем одного из его фильмов.

Несмотря на свои шестьдесят с лишним  лет, Гойко, который живет в Берлине, по-прежнему активно снимается в кино и играет в театре. В бейсбольной кепочке и джинсах он кажется своим в доску и говорит о себе, что он “злой серб”. В отличие от многих своих коллег он по-прежнему востребован и играет в кино, правда, в основном в полицейских сериалах, где ему из-за экзотической внешности поручают роли итальянских мафиози. А кажется, что Гойко до сих пор еще живет в мире прерий и скальпов, что это благородный Чингачгук, гордый вождь племени индейцев из серии фильмов 60—70-х годов гэдээровской студии ДЕФА.

- Золотые времена были, - мечтательно вспоминает он сегодня, - письма приходили буквально мешками: «ГДР, Гойко Митичу». И знаешь, все доходило. Мне только стыдно, что не было возможности отвечать на такое количество почты.

- В ГДР ты был настоящим кумиром. Чем стали для тебя годы после объединения Германии?

- Однозначно ответить трудно, всякое было. Но главное - нахожусь в постоянном движении, и это придает силы. Только собрался в отпуск, как пригласили сниматься сразу в четырех фильмах.

- Сразу в четырех?

- Понимаешь, бюджет ограничен: все нужно быстрее, дешевле, рациональнее. Поэтому и приходится крутиться.

- Это в твои-то 60 с «лишком»  лет?

- Я своего возраста не ощущаю, для меня шестьдесят - всего лишь дата, а не состояние души и тела. Чувствую себя молодым. Последние девять лет каждое лето в Бад-Зегесберге под Гамбургом играю в индейском спектакле под открытым небом роль Винету, в любую погоду, сколько бы зрителей ни пришло - пятьсот или пять тысяч. Там есть пара сложных трюков, говорят, мне не по возрасту. Но приходится держаться. А что еще остается? Да и индейцы меня не оставляют в покое, эта роль у меня на всю жизнь.

- Как из тебя получился индеец?

- Это произошло в начале 60-х, когда ДЕФА приехала в Югославию снимать фильм «Сыновья Большой Медведицы». Немцы искали подходящие пейзажи и исполнителя главной роли. К тому времени на «Югославия-фильме» уже вышел один фильм с моим участием, они увидели мой снимок и сказали: «Этого человека мы и ищем». Так я оказался на ДЕФА, где снялся в 12 кинолентах про индейцев. Поселился в Восточном Берлине, где живу по сей день. В ГДР фильмы про индейцев пользовались головокружительным успехом. Ездили мы тогда на премьеры в СССР, другие страны социалистического лагеря. Большинство наших фильмов снимали в Советском Союзе - много работали в Крыму под Ялтой, в Средней Азии под Самаркандом, Бухарой. Ставили в пустыне пару кактусов - вот тебе и типичный мексиканский ландшафт.

- В ГДР были популярны так называемые индейские группы. Ты знал о них?

- А как же! Тогда в ГДР молодежь интересовалась индейской историей, многие именно под влиянием моих фильмов. Они досконально изучали обычаи, одежду индейцев. Во всяком случае, это было намного лучше, чем теперь, когда молодежь горланит «Зиг хайль» и подобные мерзости. В этих кружках занимались культурой народа, у которого мы сегодня можем многому научиться. Вожди племен столетия назад уже говорили: «Земля - это наша мать, которую мы должны сохранить и передать ее нашим детям такой, какой ее получили сами».

- Ты бываешь у себя на родине, в Сербии?

- Родина доставляет мне много головной боли. Раз в год обязательно езжу на неделю. Моя мать умерла как раз во время натовских бомбежек. Рядом с ее городком Лесковац, где она прожила всю жизнь, рвались бомбы. Я звонил каждый день, чтобы узнать, что происходит, жива ли она. Однажды брат сказал, что мать больше не хочет жить - перестала есть, лежит и ждет смерти. Скоро ее не стало. Это же уму непостижимо: я и мой брат - дети войны, родились в 1940 и 1943 годах. Эта женщина нас родила, выходила, спасла в войну. А теперь снова такое... Снова бомбы. Это ее и доконало. Самое ужасное, что я не смог приехать на похороны. Брат сказал: «Как ты собираешься сюда добраться - дороги разбомблены, мосты взорваны».

- Я слышал, что ты резко выступал против войны НАТО в Югославии?

- Знаешь, при слове «война» я вообще испытываю аллергию, заболеваю. Помнишь, они - те, кто называет себя поборником свободы слова, разбомбили белградский телецентр? Только потому, что оттуда показывали, как бомбят поезда, автобусы с невинными людьми, рушат мосты. Я всегда слушал и ту, и другую сторону. Правда была где-то посередине. Конечно, то, что делал Милошевич, ужасно. Но и доводить до этого нельзя было. Мирное решение можно было найти, но уже тогда было ясно, что НАТО хотело бомбить.

- Гойко, что-нибудь передать от тебя твоим почитателям в России?

- Скажи им спасибо, что еще меня помнят, скажи, что я их всех люблю, извинись за меня, что так и не ответил на все их письма. Может быть, бог даст, еще когда-нибудь увидимся.

Автор: Беседовал Юрий ШПАКОВ (агентство «Артефакт» – специально для «В»)