Ему снились погибшие мальчики…

Кадровому офицеру, Вадиму Рукавишникову было не привыкать к любым назначениям – от группы советских войск в Германии до Тоцких лагерей – полигона, где проводились ядерные испытания. Зимой 1995-го майор Рукавишников убыл к новому месту службы: Ростов, лаборатория 124, идентификация погибших бойцов. Шла первая чеченская… 40 дней страшной работы. А потом повидавший в этой лаборатории все возможные лики смерти офицер дивизии морской пехоты отправляется и на саму войну…

Простите и прощайте

- Сначала я служил в спецотряде в качестве человека, который просто получает груз-200, сопровождает его к месту прежнего жительства, передает родителям, - вспоминает Вадим Леонидович. - Идентификацией занимался другой офицер, майор Попов. Он умер прямо на рабочем месте - сердце не выдержало, острая сердечная недостаточность… Шла весна, после зимних боев десятки обезображенных тел, без рук, без ног, без головы, и так изо дня в день. Я был в очередной поездке, вез тело матроса Кузнецова в подмосковный городок Алексин, передал его родителям… Там мне и сообщили о новом назначении на место майора. Как воспринял? Знаете, когда твои товарищи воюют и каждый день под пулями, абсолютно реальными, работа даже с большими нервными перегрузками, но в безопасности не кажется такой уж страшной.

Хотя… Каждый день я заходил в палатки, где на двухъярусных кроватях лежали тела. Голые, слегка приведенные в порядок. Сначала ведь погибшие попадали в руки врачей госпиталя, их выпрямляли, обмывали, зашивали раны, ставили «заплатки»… В носилках были специальные кармашки, где лежал идентификационный материал – документы, письма, заявления минимум двух сослуживцев, подтверждающих, что это именно такой-то – имя, фамилия. Медальоны в то время были только у кадровых офицеров, сейчас, говорят, у всех. Вот такая работа.

- Снимали стресс водкой?

- Да, выпивал, но никогда до беспамятства. Понимал, что чревато, да водка и не помогала в конечном счете…

Но самое странное, что уже потом, годы спустя, когда Чечня осталась для меня далеко позади и шла вроде бы обычная, мирная служба, мне вдруг стали сниться кошмары. Причем не война, не бои, а те самые палатки, где от края и до края двухъярусные койки, и ровными рядами голые тела мальчиков. Как в строю. Долго снились, неотвязно…

А еще – не сочтите за несерьезное – помогло сохранить душевное здоровье мое странное, наверное, для взрослого мужика увлечение – я коллекционирую бабочек. Приморье в этом смысле благодатный регион, здесь немало эндемичных видов. Мои бабочки – это общение с природой, которая бесконечна и вне времени…

На войне ак на войне

- После спецотряда вы попали в действующий полк…

- Да, психологически тяжело – после лаборатории, где я по горло навидался того, что война делает с человеком, отправляться на передовую. Но так было нужно. Первый полк морской пехоты, принявший на себя первые бои, отзывали домой. В течение 10 дней формируем второй и убываем в Чечню. Первым, признаться, было сложнее – полк собирали спешно, отовсюду – корабельный состав, тыловые части, радисты, механики… Хотя костяк морских пехотинцев оказался хорошо подготовленным.

Собственно, в нашем полку ситуация похожа, хотя я сам отбирал физически сильных, психологически крепких. Это важно, потому что ребят ждал «ближний бой». Тут страх и кровь. К тому времени бои в Грозном закончились, войска начали подготовку к продвижению в горы – перед нами Кавказский хребет, в районе южнее Шали. Первую потерю мы понесли именно в эти дни, перед наступлением – погиб психолог полка…

- Вадим Леонидович, какими бы славными ни были части морской пехоты, эта воинская специальность не для боев в горах.

- Кто ж спорит… Но любопытно то, что сама принадлежность наших ребят к этому роду войск – морская пехота – толкала матросов прямо-таки на героические поступки. Друзей не бросали, не паниковали, преодолевали гибельные минные поля…

А потом после трагических событий в Буденновске началась подготовка к переговорам. Сам не видел, но компетентные люди рассказывали, что вторым пунктом условий для переговоров, выставленных боевиками, был вывод морской пехоты из района боевых действий. Выходит, и для противника «морская пехота» - не пустой звук? В течение трех суток части были выведены, и больше нас там не было.

- Война тем не менее не кончилась. И судя по свидетельствам очевидцев, по обстоятельствам дела полковника Буданова, она идет без правил, с безумной жестокостью обеих сторон.

- Когда мы там были, такого не было. Кстати, самые большие потери наши несли именно потому, что не ожидали такого коварства. Ведь шли освобождать «советскую республику», своих соотечественников, у которых возникли «некоторые проблемы», а столкнулись с тотальным сопротивлением, с другим менталитетом.

- Вам не кажется, что она будет длиться годами, потому что кому-то нужна?

- Не стану делать громких заявлений, приведу один факт. Вспоминаю захват Буденновска террористами: наша артиллерийская реактивная батарея была придана внутренним войскам, и на длительном участке дороги, по которой бандиты уходили в горы, ребята-артиллеристы рассчитали все до мелочей, чтобы, как рассказывал мой товарищ, командир батареи, уничтожить Басаева со всеми, кто там при нем был. Несколько залпов, и мы про Басаева никогда бы больше не услышали. Но команды ребята так и не получили…

«Я против контрактной армии»

- Вадим Леонидович, о Тихоокеанском флоте сейчас говорят не столько с гордостью, сколько с болью: нет былой мощи…

- Увы, но главная проблема флота, и давно, - кадровая. Из-за отсутствия настоящих квалифицированных офицерских кадров и возникают хищения, воровство, беспорядок. А самые талантливые и динамичные уходят со службы – низкий заработок.

- Тогда выход в контрактной армии?

- Знаете, с чего началось крушение Римской империи? С того момента, когда армия стала наемной – читая историческую литературу, я все больше в этом убеждаюсь. И потому категорически против профессиональной армии, потому что идея защиты Отечества тогда перемещается в другую плоскость - денежную. Нельзя отрывать военную службу от понятия гражданского долга и чести…

- Но матери боятся отпускать сыновей служить – дедовщина, угроза того, что пошлют на войну…

- Мой сын в этом году окончил военное училище в Благовещенске и прибыл к месту службы – сюда, в дивизию морской пехоты, где я служил. Если его, не дай бог, пошлют в горячую точку, я не знаю, как буду реагировать. Он мне слишком дорог, мне страшно за его жизнь. Но понимаю: будучи офицером, он пойдет. Это будет уже делом его мужской и офицерской чести…

Автор: Марина ИВЛЕВА, Вячеслав ВОЯКИН (фото), «Владивосток»