Бомбовый удар по Приморью нанесли американцы полвека назад

Предлагаемый читателю материал появился в результате 4-месячных поисков – обычно в выходные – разных сведений об одном осеннем дне ушедшего века. Подборка материалов о “послевоенных войнах” в майском номере аналитического еженедельника “Власть”, а именно “Война в Корее”,  заронила в мое дальневосточное сердце тлеющий интерес к давним событиям. Обведенный красным маркером абзац на глянцевой странице журнала подталкивал к поискам. Безрезультатные звонки в краевой архив, закрытые двери музея Тихоокеанского флота и природная лень приковали меня к компьютеру, оснащенному доступом во всемирную сеть, с помощью которого я нашел несколько статей, вышел на родственников главных героев и непосредственных участников интересующего меня события. Сайт МИДа грозил растянуть мое небольшое расследование надолго и требовал предоплату.

Отказавшись от растрат и волокиты, я действовал без поддержки МИДа, обратившись преимущественно к более доступным в сети источникам. Буду рад любой критике и новым сведениям об интересующем событии.

Тайфун в начале августа отсрочил мой визит на место происшествия. И вот наконец - несколько часов “полевой экспедиции” в Сухую Речку (около165 км от Владивостока вокруг залива), которую я  вижу из окна своей владивостокской квартиры. Теперь я могу рассказать об этом так...

Принесенные ветром

Говорят, история не терпит сослагательного наклонения, однако почти каждый, кто слышал об этом инциденте, заключает: “Это могло бы стать началом третьей мировой войны!”  Впрочем, очень немногие могут похвастать знанием о том, что же в действительности  произошло 8 октября 1950 года недалеко от деревни Сухая Речка (Хасанский район, Приморский край). В этот день два реактивных американских самолета “Метеор” (Shooting Star F-80)  нанесли штурмовой удар по аэродрому, где дислоцировалась воинская часть ВВС Тихоокеанского флота. На земле сожжено девять (по другим сведениям - семь) старых «П-39-Аэрокобра” - винтовых самолетов, поступивших по ленд-лизу еще во время войны. Пожар продолжался несколько дней. За исключением старожилов деревни Сухая Речка и ее окрестностей,  почти никто не осведомлен об этом странном повороте холодной войны - ни  военные, ни интеллигенция, ни вообще население Приморского края, не говоря уже обо всех остальных наших соотечественниках.

Скудные сведения об этом происшествии в малочисленных публикациях исчерпываются обычно двумя-тремя строчками, комментарии историков-аналитиков отсутствуют. Только в статье генерал-лейтенанта авиации в отставке Георгия Лобова мы нашли официальную трактовку событий того осеннего дня.
Гораздо более яркая картина представлена в статье одного из непосредственных участников атаки – американского летчика Олтона Квонбека (Alton H.Quanbeck),  который после 22 лет службы в ВВС работал в сенатском комитете по разведке  (Senate Intelligence Committee) и в ЦРУ. Сейчас он  занимается сельским хозяйством на своей ферме в Мидделбурге, США. Он был очень удивлен нашему запросу по электронной почте и с радостью обеспечил доступной информацией.

Его статья была опубликована 4 марта 1990 года в “Вашингтон пост” под названием “Моя короткая война с Россией”. Другой пилот, Аллен Дифендорф (Allen J.Diefendorf), отслужив 33 года в ВВС, скончался в 1996 году.
Как пишет Квонбек, расстрелянный аэродром – жертва незамысловатой ошибки. Низкие облака и неожиданно сильный ветер явились причиной того, что самолеты снесло к северо-востоку и пострадал не намеченный заранее американским руководством аэродром в порту Чxонджин (Chohgjin) (Северная Корея),  а  советский  - Сухая Речка. “С середины сентября (начало активных действий войск ООН в КНДР) советские метеорологические данные были засекречены, что лишило нас сведений о погоде в Сибири и на Дальнем Востоке. Опознавательных знаков на земле не было видно, радионавигации не существовало. Расчеты делались только исходя из направления и силы ветра, и время полета до цели определяло необходимость снижения. Полет проходил над облаками на высоте более 11 тыс. метров.
Я не знал точно, где мы... Через просвет в облаках я увидел, что мы находимся над рекой в долине, окруженной горами... По пыльной дороге на запад шел грузовик”. Они решили догнать его и вышли на аэродром. Это было похоже на аэродром Чхонджин, который пилоты видели на крупномасштабной карте радионавигации, фотографий и детальных карт объектов не было. “На аэродроме стояло много самолетов – мечта любого военного летчика. В два ряда были выстроены около 20 самолетов типа «П-39» и «П-63»…. На темно-зеленых фюзеляжах были большие красные звезды с белым ободком. Времени на принятие решений почти не было, топливо тоже было на исходе… Я зашел слева, выпустил несколько очередей, мой напарник Аллен Дифендорф делал, как я”.
Удостоверившись, что цель поражена, стоящие на аэродроме самолеты загорелись, американцы развернулись и улетели.

Разбор полетов

На отходе от цели  они взяли курс к базе и неожиданно увидели  остров рядом с побережьем.  “Ничего себе, - подумал я. - Рядом с Чхонджином нет острова”, - вспоминает летчик. Немного обеспокоившись и сверившись с картой, американцы решили, что нанесли удар по  другому северокорейскому аэродрому.
“Советские радары, должно быть, запеленговали нас на расстоянии около 100 миль от границы. Следив за нашим снижением, они, вероятно, потеряли нас в складках местности, когда мы спустились в долину реки…
…Была объявлена общая боевая тревога, но у русских не было готовых самолетов или ракет, готовых отразить атаку. Это было в воскресенье после обеда. Для них это было как Перл-Харбор...” Однако в самом начале этой же  статьи Квонбек, оправдывая свое нападение, пишет о встретивших “Метеоры” “вспышках противовоздушного огня с двухэтажного здания”, что его удивило.
Уже на следующий день, 9 октября,  Громыко выступил с официальным протестом ООН – в то время КНДР была объявлена агрессором, и в составе войск ООН американцы и союзники вступили с ней в открытое противодействие. В ноте протеста инцидент именовался “вероломным нарушением советских границ”, “провокационным актом”. СССР требовал, чтобы виновные понесли наказание.    Впоследствии на дипломатическом уровне инцидент был замят - и у русских, и у американцев были свои причины, пишет Квонбек. Через 11 дней в своем обращении к ООН Трумэн признал вину США и заявил, что командир полка ВВС США на Дальнем Востоке освобожден от занимаемой должности, дисциплинарные меры приняты по отношению к пилотам. Американские летчики были преданы военному трибуналу, отстранены от  боевых действий и переведены в другие части.
Есть информация и о том, что командир советского авиаполка  был также понижен в должности. 
Правда, здесь начинаются некоторые разночтения. Относительно “роковых” низких облаков, которые призваны объяснить действия американцев, генерал-лейтенант авиации в отставке Георгий Лобов саркастически замечает, что погода была ясная, видимость очертаний побережья – отличная и это исключало потерю ориентировки экипажами. Исследователь Владимир Шигин в статье “С-117” не вышла на связь” утверждает, что вслед нежданным пришельцам было направлено несколько уцелевших самолетов: “Поднятое в воздух звено истребителей ВВС американские самолеты не догнало”. В этом же источнике говорится, что американские истребители поднялись с авианосца “Мидуэй”, а не с американской базы в Тэгу (Taegu) в Южной Корее - первой базы реактивных самолетов в Южной Корее. 

Пыль, покрывшая время

- Нет, никто за ними не гнался, - усмехается очевидец давнего октябрьского нападения, житель деревни Сухая Речка, щурясь на полуденном солнце. Мы случайно встретились с Григорием Андреевичем Больдусовым во время поисков аэродрома.  – Кажется, выходной был. Все отдыхали на море, и тут они прилетели. Покружили, постреляли из пулеметов по самолетам и скрылись за сопками. Мне тогда уж 13-й год пошел. А почему вы интересуетесь? – он, видимо, не разделяет нашей точки зрения о важности этого события.

Грунтовка, представляющая собой единственный путь по земле в Сухую Речку (та самая пыльная дорога, о которой писал Квонбек),  осталась как будто нетронутой прошедшими десятилетиями. Внушительный слой пыли покрывает деревья и траву на обочинах, клубы пыли в воздухе значительно ограничивают видимость. По мере приближения к объекту дорожные указатели становятся все реже, по обеим сторонам дороги - развалины военных частей – опустевшие полуразрушенные казармы, заброшенные плацы. Заборы у жилых домов в деревне сконструированы из металлических решеток с круглыми отверстиями – остатки покрытия для взлетной полосы. Это явный признак того, что где-то неподалеку скрывается пресловутый аэродром, который впоследствии оказывается ровным полем, заросшим полынью и репейником, местами виднеются бетонные плиты. Время от времени встречаются ржавые остатки покрытия, не пригодившегося в хозяйстве селянам. Разгоняемся в автомобиле по предполагаемой взлетной полосе – длина около двух километров – но, к сожалению, не взлетаем. Погода, по словам Григория Больдусова, была точно такая же, как тогда: есть и облака, и солнце. Нам был отчетливо виден Владивосток - всего каких-нибудь 30 километров на другой стороне залива,  быть может, он тоже мог подвергнуться штурмовому удару заблудившихся в облаках?

Небольшая свалка, аромат моря и трав, очертания гор в спускающемся тумане – именно оттуда 50 лет назад прилетели незваные гости…

Аэродром был закрыт в конце восьмидесятых, часть расформирована, дома брошены.

- Как шпионы американские узнали об аэродроме, так и закрыли, - говорит пожилая женщина, удерживая рвущуюся навстречу нам собаку,  - смысла-то нет, если враги знают…

Автор: Владимир МИХАЙЛОВ, специально для “В”